— Когда-то прибью этот собака или этот мальчик до смерти, — пообещал Десуса, не сводя глаз с ящика для инструментов. — Одно или другое.
Джо встретился с Мэнни Бустаменте, их бомбистом, в библиотеке клуба «Сиркуло кубано», где все, кроме Джо, курили сигары, даже Грасиэла. На улицах было то же самое: девяти- и десятилетние детишки разгуливали с дешевыми сигарами во рту, каждая размером не меньше их ноги. Всякий раз, когда Джо зажигал очередную свою папиросу «Мюрад», ему казалось, что над ним смеется весь город, но от сигар у него болела голова. Однако в этот вечер, оглядев библиотеку, где над их головами висел густой полог бурого дыма, он подумал: видно, придется привыкать к головной боли.
Мэнни Бустаменте когда-то работал в Гаване инженером-строителем. К сожалению, его сын был членом Студенческой федерации Гаванского университета, открыто выступавшей против режима Мачадо. Тот закрыл университет и запретил федерацию. Однажды, сразу после восхода солнца, несколько человек в военной форме явились домой к Мэнни Бустаменте. В кухне они поставили его сына на колени и выстрелили ему в лицо, а потом застрелили жену Мэнни, когда та обозвала их зверьми. Самого Мэнни посадили в тюрьму. После освобождения ему дали понять, что покинуть страну — лучшее, что он может сделать.
Мэнни рассказал это Джо там же, в библиотеке, в десять часов вечера. Видимо, таким путем Джо рассчитывали убедить, что Мэнни предан их делу. Джо не подвергал сомнению его преданность; сомневался он лишь в его проворстве. Мэнни, при росте пять футов два дюйма, комплекцией напоминал горшок для бобов. Поднявшись всего на один лестничный пролет, он запыхался и тяжело дышал.
Они обсуждали план корабля. Мэнни обслуживал двигатель, когда махина впервые прибыла в порт.
Дион спросил, почему флотские не держат собственных механиков.
— Они держат, — сообщил Мэнни. — Но если они могут достать especialista приглядывать за старыми моторами, они это делают. Этому кораблю двадцать пять лет. Его построили как… — Он щелкнул пальцами и что-то быстро сказал Грасиэле по-испански.
— Лайнер первого класса, — перевела она.
— Да, — произнес Мэнни.
Он снова обратился к ней и торопливо произнес целую тираду на испанском. Когда он договорил, она объяснила им, что судно продали военному флоту во время мировой войны, а после ее окончания превратили в плавучий госпиталь. Недавно его вновь ввели в строй — в качестве транспортного корабля, с экипажем из трех сотен человек.
— Где машинное отделение? — спросил Джо.
Мэнни снова что-то сказал Грасиэле по-испански, а та перевела. Так получалось куда быстрее.
— На дне корабля, у кормы.
Он спросил у Мэнни:
— Если вас вызовут на корабль посреди ночи, кто вас там будет встречать?
Он начал говорить, обращаясь к Джо, но потом повернулся к Грасиэле и задал ей какой-то вопрос.
— Полиция? — переспросила она, недоуменно хмурясь.
Он покачал головой, снова что-то сказал ей.
— А-а, — произнесла она. — Veo, veo, sí.[115] — Повернулась к Джо. — Он о флотской полиции.
— Береговой патруль, — уточнил Джо, глянув на Диона. — Смекаешь?
Дион кивнул:
— Смекаю получше тебя.
— Значит, вы проходите через береговой патруль, — сказал Джо, обращаясь к Мэнни, — и попадаете в машинное отделение. Где там ближайшие спальные места?
— Две койки — одна наверху и еще в другом конце, — ответил Мэнни.
— Значит, из команды рядом с вами будут только двое механиков?
— Да.
— И как вы их оттуда выставите?
Эстебан, расположившийся у окна, сообщил:
— Нам известно из надежных источников, что старший механик — пьяница. Если он и заглянет в машинное отделение проверить, как наш человек справляется с заданием, то он там не задержится.
— А если задержится? — спросил Дион.
Эстебан пожал плечами:
— Мои ребята умеют импровизировать.
Джо покачал головой:
— Никаких импровизаций.
Мэнни удивил всех: он сунул руку за голенище сапога и вынул однозарядный дерринджер с перламутровой рукояткой.
— Я позабочусь о нем, если он не уходит, — объявил он.
Джо сделал большие глаза Диону, сидевшему ближе к Мэнни.
— Дай-ка, — сказал Дион и ловко выхватил дерринджер у Мэнни.
— Вы когда-нибудь в кого-нибудь стреляли? — спросил Джо. — Убили в жизни хоть одного человека?