— Не надо нам было ее там оставлять, — добавил Эстебан.
— Я знаю.
— Нам надо было предвидеть, что они оставят кого-то с ней.
— Я знаю.
— Нам надо было оставить кого-то вместе с ней. Чтобы он сидел в засаде.
— Я знаю, черт подери, — повторил Джо. — Теперь-то какой толк это говорить?
Эстебан резко нажал на газ, и автомобиль перелетел через выбоину и грянулся оземь по другую ее сторону: Джо опасался, что машина встанет на передние колеса, что они перекувырнутся через голову, черт возьми.
Но он не стал просить Эстебана убавить скорость.
— Я знаю ее с тех пор, как мы пешком под стол ходили.
Джо промолчал. Слева за соснами виднелось болото. Кипарисы, и амбровые деревья, и еще какие-то растения, которые Джо не успевал опознать, проносились по обе стороны, зеленое и желтое сливалось в размытые полосы, как на современной картине.
— Ее семья была фермеры-переселенцы. Видели бы вы деревню, которую она несколько месяцев в году называла родным домом. Если американец увидит эту деревню, он поймет, что такое настоящая бедность. Мой отец увидел, какая Грасиэла разумная, и спросил у ее семейства, нельзя ли ему взять ее в обучение как прислугу. Но на самом деле он нанял мне друга. У меня тогда друзей не было, кроме лошадей и скотины.
Еще один ухаб.
— Странное вы время выбрали, чтобы мне про это рассказать, — заметил Джо.
— Я ее любил. — Эстебану приходилось говорить громко из-за шума мотора. — Теперь я люблю другую, но много лет мне казалось, что я влюблен в Грасиэлу.
Он повернулся к Джо, но тот покачал головой и ткнул пальцем:
— Следите за дорогой, Эстебан.
Опять рытвина, подбросившая их на сиденьях.
— Она же говорит, что делает все это ради своего мужа? — Болтовня помогала хоть немного унять страх, помогала Джо чувствовать себя не таким беспомощным.
— А-а, — произнес Эстебан. — Он не муж. Он не мужчина.
— Я думал, он революционер?
Эстебан сплюнул:
— Он вор, он… он estafador. Вы таких людей называете проходимцами. Он прикинулся революционером, он читал стишки, вот она в него и влюбилась. Ради этого человека она потеряла все: свою семью, все свои деньги, хотя у нее их никогда не было много. Большинство своих друзей. Но не меня. — Он покачал головой. — И она даже не знает, где он.
— Я думал, он в тюрьме.
— Два года назад он вышел.
Еще одна колдобина. На этот раз машину повело вбок, и задняя боковая панель кузова с той стороны, где сидел Джо, задела молодую сосну, после чего автомобиль снова плюхнулся на дорогу.
— Но она все еще платит его семье, — вспомнил Джо.
— Они ей лгут. Они сказали ей, что он сбежал, что он прячется в холмах, что за ним охотится банда los chacales[120] из тюрьмы Ниевес-Морехон, что за ним охотятся люди Мачадо. Они говорят ей, что возвращаться на Кубу ей нельзя, а то они оба будут в опасности. Но, Джозеф, никто не охотится на этого человека, разве что те, кому он задолжал. Только Грасиэле это объяснить невозможно, она просто не станет слушать, если дело касается его.
— Почему? Она умная женщина.
Эстебан покосился на Джо и пожал плечами:
— Все мы верим той лжи, которая нам удобнее правды. И она — как все. Просто для нее ложь нужна крупнее, чем для прочих.
Они пропустили поворот, но Джо заметил его краем глаза и велел Эстебану остановиться. Тот ударил по тормозам, и они проползли по грязи еще двадцать ярдов, прежде чем автомобиль наконец замер. Эстебан дал задний ход, и они свернули на боковую дорогу.
— Скольких вы убили? — спросил Эстебан.
— Никого, — ответил Джо.
— Но вы же гангстер.
Джо решил, что сейчас бессмысленно спорить о различии между гангстером и тем, кто просто живет вне закона, к тому же он не был уверен, что такая разница до сих пор существует.
— Не все гангстеры убивают, — произнес он.
— Но вам наверняка хочется.
Джо кивнул:
— Как и вам.
— Я бизнесмен. Я обеспечиваю людей товаром, который они желают получить. Я никого не убиваю.
— Зато вооружаете кубинских революционеров.
— Это правое дело.
— За которое умирают.
— Тут есть разница, — проговорил Эстебан. — Я убиваю ради кое-чего.
— Ради чего? Вшивого идеала? — уточнил Джо.
— Именно так.
— И что это за идеал, Эстебан?
— Вот он: никакой человек не должен управлять жизнью другого.
— Забавно, — произнес Джо. — Те, кто живет вне закона, убивают по той же причине.