Она выпрямилась:
— Спасибо.
Он продолжал улыбаться как дурак.
— Не за что, — отозвался он. — И до каких пор, значит, мы будет удовлетворять эту… потребность?
— Пока я не вернусь на Кубу, чтобы там быть со своим мужем.
— А я?
— Ты? — Она подхватила вилкой кусок яичницы.
— Ну да! Ты собираешься обратно к мужу. А мне что останется?
— Ты станешь королем Тампы.
— Принцем, — поправил он.
— Принц Джозеф, — проговорила она. — Неплохо звучит. Только, боюсь, это не совсем для тебя. И потом, ведь принц должен быть великодушным?
— В отличие от кого?
— От гангстера, который все делает только ради себя.
— И ради своей шайки.
— И ради своей шайки.
— В чем и проявляется великодушие.
Она взглянула на него со смесью разочарования и отвращения:
— А ты принц или гангстер?
— Я не знаю. Мне нравится думать, что я просто вне закона, но сейчас это, может быть, уже не больше чем фантазия.
— Тогда ты будешь моим беззаконным принцем, пока я не вернусь домой. Как тебе?
— Я с радостью стану твоим беззаконным принцем. Каковы мои обязанности?
— Ты обязан отдавать долги.
— Идет. — Сейчас она могла бы попросить его отдать ей свою печень, и он бы ответил: «Хорошо». Он посмотрел на нее через столик. — С чего начнем?
— С Мэнни. — Она смотрела на него своими темными глазами, которые вдруг посерьезнели.
— У него осталась семья, — произнес Джо. — Жена и три дочки.
— Ты помнишь.
— Ну конечно помню.
— Ты говорил, что тебе плевать, жив он или мертв.
— Я немного преувеличил.
— Ты будешь заботиться о его семье?
— Сколько? Долго?
— Всю жизнь, — произнесла она, словно это был совершенно логичный ответ. — Он же отдал свою жизнь за тебя.
Он покачал головой:
— Извини, пожалуйста, но он отдал жизнь за тебя. И за твое дело.
— Значит… — Ее рука с тостом застыла в воздухе.
— Значит, — подхватил он, — от имени твоих сподвижников я с удовольствием отошлю семейству Бустаменте мешок денег — как только у меня будет такой мешок. Тебя это устраивает?
Она улыбнулась ему, откусывая от тоста:
— Меня это устраивает.
— Считай — сделано. Кстати, тебя кто-нибудь зовет не Грасиэлой, а покороче?
— Как, например?
— Ну не знаю. Граси?
Она скорчила гримасу, точно села на раскаленный камень.
— Граци?
Еще одна недовольная гримаска.
— Элла? — попытал он счастья.
— Да зачем? Родители меня назвали Грасиэлой.
— Мои родители тоже дали мне имя.
— Но ты его разрезал пополам.
— Меня зовут Джо, — произнес он. — Это как Хосе.
— Я знаю, что это за имя, — отозвалась она, доедая. — Но Хосе и означает — Джозеф. А не Джо. Тебя надо звать Джозеф.
— Ты как мой отец. Только он меня звал Джозефом.
— Потому что это твое имя, — ответила она. — Ты ешь очень медленно. Как птичка.
— Мне уже говорили.
Она подняла глаза на что-то за его спиной. Он повернулся на стуле и увидел, как в заднюю дверь входит Альберт Уайт. Не постарел ни на день, хотя и несколько расплылся по сравнению с тем, каким его запомнил Джо: над его поясом нависало банкирское брюшко. Он по-прежнему предпочитал белые костюмы, белые шляпы и белые короткие гетры. И он по-прежнему шагал не спеша, с уверенностью человека, полагающего, что весь мир — игровая площадка для его увеселения. С ним вошли Бонс и Бренни Лумис. По пути он прихватил стул, и его парни сделали то же самое. Они поставили стулья за столик Джо и уселись — Альберт рядом с Джо, а Лумис и Бонс — по бокам от Грасиэлы, глядя на Джо бесстрастными глазами.
— Сколько прошло времени? — осведомился Альберт. — Два года с небольшим?
— Два с половиной, — поправил Джо и отхлебнул кофе.
— Тебе виднее, — отозвался Альберт. — В тюрьму-то попал ты, а про заключенных я твердо знаю одно: все они очень внимательно считают дни. — Он протянул руку, взял сосиску с тарелки Джо и стал глодать ее, словно куриную ногу. — Почему ты не полез за своей пушкой?
— Может, я ее не ношу.
— Нет, правда, — настаивал Альберт.
— Ты бизнесмен, а это место — чересчур людное для перестрелки.
— Не соглашусь. — Альберт огляделся. — Мне оно представляется более чем приемлемым. Хорошее освещение, свободные линии обстрела, не слишком шумно.
Судя по всему, хозяйка кафе, нервная кубинка лет пятидесяти с лишним, занервничала сильнее обыкновенного. Она ощущала напряжение между этими мужчинами и хотела, чтобы это напряжение поскорее перенеслось за пределы ее заведения. За стойкой перед ней сидела пожилая пара, не обращая никакого внимания на происходящее: они спорили, пойти сегодня вечером в кинотеатр «Тампа» или же на шоу Тито Броки в «Тропикале».