Параллельно причалу, ярдах в сорока, тянулась песчаная коса, на которой росло несколько деревьев — островок-дитя, который прячется даже при самом маленьком приливе. Мальчик стоял там. Мальчик с белыми волосами, с неразличимыми чертами лица, развернулся к Джо, пристально изучая его закрытыми глазами.
Пока его не поглотили высокие камыши и тонкие деревца.
«Мало мне всего остального, — подумал Джо, — так теперь еще и привидение».
Глава восьмая
Фамильное сходство
Их планы вместе съездить в Рейфорд едва не рухнули, когда Джо вернулся домой из «Вечерней рюмки» и узнал, что у Томаса ветрянка. Мисс Нарциса, отправив мальчика наверх, расхаживала по дому в маске из влажного полотенца, закрывавшего рот и нос. Мисс Нарциса сообщила Джо, что не переболела в детстве ветряной оспой и не собирается подцепить ее теперь, в зрелом возрасте.
— Нет! — сказала она, вскинув одну руку, а другой бросая вещи в холщовую сумку, которую всюду носила с собой. — Нет, нет и нет.
— Конечно нет, — отозвался Джо, втайне надеясь, что она уже заразилась, — это была у него непроизвольная реакция на любого, кто отвергал его ребенка. «Надеюсь, ты вся будешь в пятнах».
Когда она доложила, что наготовила еды на три дня, поставила в холодильник, выгладила четыре его костюма и убрала дом, он напомнил себе, что она ценная помощница.
Стоя у двери, он спросил, стараясь скрыть отчаяние в голосе:
— Когда мы вас снова увидим?
Она обернулась, и ее плоская физиономия показалась ему особенно плоской.
— Когда он выздоровеет.
Джо, который болел в детстве ветрянкой, поднялся в комнату Томаса и сел рядом.
— Я так и знал. Ты вчера был какой-то вялый.
Томас перевернул страницу романа Дюма «Двадцать лет спустя».
— Я очень плохо выгляжу?
— Опусти-ка книжку, приятель.
Томас опустил книгу и повернулся к отцу лицом, которое выглядело так, будто его искусали пчелы, а потом оно обгорело на солнце.
— Отлично выглядишь, — соврал Джо. — Почти незаметно.
Томас прикрыл лицо книжкой:
— Ха-ха.
— Ну ладно, ладно. Выглядишь ужасно.
Томас опустил книгу и поглядел на отца, приподняв бровь.
— Нет, правда, — сказал Джо.
Томас поморщился:
— Вот в такие моменты я жалею, что у меня нет матери.
Джо выбрался из кресла, плюхнулся на кровать и лег рядом с сыном:
— Тебе больно, сынок? Хочешь, я принесу тебе теплого молока?
Томас шлепнул отца, и Джо принялся щекотать его так энергично, что книжка упала на пол. Джо соскочил с кровати, чтобы поднять ее. Потом подошел, собираясь отдать ее сыну, и прочел на лице Томаса странную неуверенность.
— Что случилось? — спросил он, уже не улыбаясь.
— Ты не мог бы мне почитать?
— Я?
— Ну, как раньше. Помнишь?
Джо помнил. Братья Гримм, Эзоп, мифы Древней Греции и Древнего Рима, Жюль Верн, Стивенсон, Райдер Хаггард и, конечно же, Дюма. Он поглядел на сына, пригладил волосы, стоявшие торчком на затылке.
— Конечно.
Он сбросил обувь, забрался на постель и раскрыл книгу.
Когда Томас уснул, Джо отправился в свой кабинет, в глубине дома на первом этаже. Именно по ночам, наедине с самим собой, он размышлял над тем, что сказал ему в пятницу в конторе охранник из Рейфорда. Джо понимал, что это нелепо — нет такого глупца, который попытался бы его убить, — и все-таки задергивал портьеры на французских окнах, хотя сквозь толстое стекло и из-за высокой стены вокруг дома вряд ли кто-нибудь сумеет рассмотреть его (если вообще увидит) с улицы.
Но если этот кто-нибудь, скажем, заберется на стену с винтовкой, то запросто различит за стеклом очертания его головы.
— Черт, — сказал он себе вслух, наливая в стакан из графина шотландский виски, — прекрати. — Он заметил свое отражение в зеркале бара, когда затыкал графин. — Слышишь? Хватит!
Он приказал себе отдернуть занавески, но не сделал этого.
Вместо того уселся за письменный стол, не собираясь ничего делать, разве что вспоминать последнюю встречу с Ванессой, когда зазвонил телефон.
— Черт! — Он снял ноги со стола и поднял трубку. — Алло.
— Это я.
Дион.
— Привет. Как дела?
— В данный момент хуже некуда, Джозеф.