— Объясни-ка поподробнее, Дионисий.
— А-а, понял, — хмыкнул Дион. — Ты хочешь, чтобы я называл тебя Джо.
— Причем всегда, мой дорогой сэр. Всегда. — Джо снова положил ноги на стол.
Они с Дионом дружили с тринадцати лет. Оба не раз спасали друг другу жизнь. Понимали настроения и мысли друг друга лучше, чем многие женатые пары. Джо знал, что из Диона получится в лучшем случае очень средненький босс — из хороших солдат всегда получились такие, а Дион был исключительно хорошим солдатом. Он знал, что Дионовы приступы ярости, пугавшие всех и раньше, со временем усугубляются, и те в их Кругу, кто поумней, их давно опасаются. Еще он знал — а об этом знали очень немногие, — что причиной перепадов настроения и приступов гнева было пристрастие Диона к кокаину, который они раз в месяц завозили из Боливии. Все это о своем друге он знал, и все же Дион действительно оставался его другом. Старинным другом. Единственным человеком, который знал его, когда он еще был чьим-то сыном, чьим-то младшим братом, когда он был еще зеленым, порывистым, несформировавшимся юношей. А он знал Диона, когда тот был куда веселее, толще и живее. Он скучал по тому Диону, но все же верил, что тот еще жив и где-то рядом.
— Слышал, что случилось в Браун-тауне? — спросил Дион.
— Угу.
— Что думаешь?
— Думаю, это Фредди Диджакомо, чертов болван.
— Может, скажешь мне то, чего я не знаю?
— Монтус — наше самое удачное приобретение за последние четырнадцать лет. С того самого дня, Ди, как мы с тобой в деле.
— Это точно.
— В нормальном мире мы бы принесли ему извинения за доставленное беспокойство. А Фредди в качестве епитимьи дали бы по тупой башке камнем и выбросили в залив.
— Верно, — сказал Дион. — В нормальном. Но двое наших погибли. Это необходимо обсудить. Собираемся на сходку завтра.
— В котором часу?
— Ну, скажем, в четыре.
Джо прикинул, сколько времени уйдет на дорогу до Рейфорда и обратно.
— А нельзя ли перенести на пять?
— Не вижу препятствий.
— Хорошо, буду.
— Ладно. — Дион затянулся своей вечной сигарой. — Как там поживает мой маленький приятель?
— Подцепил ветрянку.
— Что, правда?
— Правда. И Нарциса не желает его видеть, пока он не выздоровеет.
— Интересно, кто на кого работает?
— Лучшей экономки у нас еще не было.
— Надо думать, раз она сама выбирает, когда выходить на работу.
— Как у тебя самого дела?
Дион зевнул:
— Да все то же дерьмо, что и всегда.
— О… Что, корона слишком тяжела?
— Это тебе она была слишком тяжела.
— Вот уж нет. Чарли вышиб меня, потому что я не итальяшка.
— Это ты так запомнил.
— Потому что так и было.
— Гм. А я помню, как кое-кто хныкал, что с него уже хватит: хватит крови, хватит ответственности. Хны-хны-хны.
Джо засмеялся:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Повесив трубку, он подумал, не отдернуть ли занавески. Он любил открыть на ночь французское окно, чтобы вдыхать запахи мяты и бугенвиллеи, любоваться мелким прудом, темным садом, оштукатуренными стенами, заросшими плющом и испанским мхом.
Но если кто-то затаился на стене с винтовкой…
Да что он увидит? Джо погасил лампу у себя за спиной. По крайней мере, выглянуть-то можно.
Он развернулся на стуле, одним пальцем взялся за край занавески. Посмотрел через щель на оштукатуренную стену цвета новенького пенни и единственное апельсиновое дерево, попавшее в поле зрения.
Перед деревом стоял мальчик, в белой матроске и таких же белых холщовых штанах. Он наклонил голову, как будто не ожидал увидеть Джо, а потом удрал. Не ушел. Именно удрал.
Джо отдернул занавески раньше, чем успел осознать, что делает, и выглянул в свой замерший, пустынный двор.
А в следующий миг представил себе, как пуля вылетает из ствола, стул под ним опрокидывается, и он падает, потянув за собой занавески.
Он отъехал на стуле подальше от окна, остановившись там, где два книжных стеллажа сходились под острым углом. Он сидел там и видел, как мальчик прошел мимо двери кабинета и направился к лестнице.
Джо вскочил так, что стул завертелся. Выбежал в холл, поднялся по лестнице. Заглянул в комнату Томаса, убедился, что тот спит. Заглянул под кровать. В шкаф. Снова опустился на колени, чтобы проверить под кроватью. Пусто.
Он пробежался по остальным спальням. Жилка на шее пульсировала. По спине, казалось, ползают полчища муравьев, а воздух в доме стал таким холодным, что ломило зубы.
Он обыскал весь дом. Закончив осмотр, вошел в свою спальню, где ожидал увидеть мальчика, однако комната была пуста.