На прощанье она легонько коснулась ладонью его щеки, ее глаза метались по его лицу, все высматривая, выискивая что-то. Только что?
Он понятия не имел.
А потом она уехала.
В общем, поспать не удалось, и остаток дня Джо был заторможенный и раздражительный. Он немного взбодрился после ужина, когда они с Дионом взяли бренди в кабинет и начали разговор о Билли Ковиче. Томас спал наверху.
Дион налил в бокалы по доброму глотку и сказал Джо:
— Разве у тебя был выбор?
— Но ведь он действительно доставал сигареты.
Джо сморщился и сделал большой глоток из своего бокала.
— Да, в тот раз, — напомнил ему Дион.
— Да-да, — сказал Джо. — Я знаю, знаю.
Дион со скрежетом повернул ручку окна за письменным столом, затем снова поглядел на Джо:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— А? — Джо посмотрел на друга, затем перевел взгляд на темную растительность за окном. — Да, прекрасно. Я перестал бояться за свою жизнь. Я только не хочу, чтобы Томас пострадал из-за того, что находится слишком близко ко мне.
Дион открыл окно, и ворвавшийся ветер оказался приятно прохладным для марта в Западной Флориде. Он шелестел в темноте пальмовыми ветвями — будто шепчутся девчонки-школьницы.
— Никто Томаса не тронет, — сказал Дион, — и тебя никто не тронет. Ты проснешься утром в четверг и удивишься, как вообще мог на такое купиться. Сучка выдумала это заказное убийство, чтобы Люциус сохранил ей жизнь. Черт, да Люциус, может быть, сам разработал этот план — он чертовски умный парень, — чтобы прикарманить девяносто тысяч, а она спаслась и уверена, что сама додумалась вовлечь тебя в игру. А ты между тем уже неделю не спишь…
— Две.
— Две недели. Ты худеешь, у тебя мешки под глазами, черт, да у тебя волосы поредели. И чего ради все это? Чтобы сделать чертовски богатого негодяя еще богаче и спасти одну из его прислужниц от смерти, которую она, кстати, заслужила.
— Ты действительно думаешь, что это была игра?
Дион присел на край письменного стола и поболтал бренди в бокале.
— А что еще это может быть? Никто, — он наклонился и чокнулся бокалом о коленку Джо, — слышишь, ни один человек на свете не желает тебе смерти. Так чего ради затевать все это? Чтобы вынудить тебя гоняться за собственным хвостом и чтобы они получили то, чего хотели.
Джо поудобнее устроился в кресле. Поставил свой бокал на приставной столик, вынул сигареты, закурил. Он ощущал дуновение ночи на лице, слышал, как какое-то мускулистое и проворное существо — белка или крыса, решил он, — носится между деревьями.
— Значит, так: если в четверг, в одну минуту первого ночи я буду жив, то съем любую гадость, которую ты мне предложишь. И даже с удовольствием. Однако до того момента шаги за спиной будут мерещиться мне, куда бы я ни пошел.
— Это понятно. — Дион подлил бренди в бокалы. — Но, может быть, отвлечешься завтра от своих мыслей?
— И каким же образом?
— Монтус Дикс. — Дион чокнулся с Джо.
— А что с ним?
— Он ходячий покойник, и тебе это известно. — Дион открыл коробку с сигарами, стоявшую на столе. — Ему пора уйти. Я выгляжу слабым, пока он отсиживается в норе, когда двое моих парней уже похоронены.
— Но, как ты сам сказал, он отсиживается в норе. Я не смогу до него добраться.
Дион раскурил сигару, затягиваясь, пока она не затлела.
— Тебя в Браун-тауне уважают точно так же, как и в остальных частях города. Ты сможешь войти через парадную дверь. Я тебя знаю. Ты туда войдешь, скажешь, что пора ему выбираться на свежий воздух, и все пройдет быстро. Он даже понять ничего не успеет.
— А если он откажется?
— Тогда, черт возьми, мне придется прийти за ним самому. Я не могу больше ждать. Совсем потеряю лицо. Если он не выйдет, я окружу, на хрен, его дом, как фрицы — Ленинград. У него там дети, жены? Это уже не моя проблема. Я раскатаю его паршивый дом под парковку.
Джо некоторое время молчал. Он потягивал бренди и слушал, как шуршат листья, как бормочет вода в фонтане в углу двора.
— Я переговорю с ним, — сказал он. — Постараюсь.
В Жирный вторник, когда к тиканью часов у него в голове добавилось эхо ударов собственного сердца, Джо взялся за телефон и в итоге, переговорив с несколькими людьми Монтуса, условился о встрече на следующее утро.