Джо постучал в дверь сто седьмого номера, но открыла не Ванесса, а госпожа супруга мэра. На ней был строгий деловой костюм, волосы туго стянуты в узел, отчего еще сильнее выделялся пепельный крест на лбу. Лицо было напряженное, взгляд отстраненный, как будто она ожидала официанта и подозревала, что он принес что-то не то.
— Входи.
Он снял шляпу и остановился у железной кровати, на которой они так часто занимались любовью.
— Выпьешь? — спросила она, и, судя по тону, ответ ее не интересовал.
— Нет, мне и так хорошо.
Она все равно налила ему и долила себе. Протянула ему бокал. Подняла свой, чокнулась.
— За что пьем?
— За то, что оставили в прошлом.
— Что же мы оставили?
— Нас.
Она выпила, а он поставил бокал на край туалетного столика.
— Виски хороший, — заверила она.
— Не понимаю, что происходит, — сказал он, — но…
— Вот именно, — сказала она, — не понимаешь.
— Я не собираюсь тебя бросать.
— Это твое дело, а я тебя бросаю.
— Ты могла бы сообщить об этом по телефону.
— По телефону ты не принял бы этого. Тебе нужно видеть мое лицо.
— Чтобы увидеть что?
— Что я говорю серьезно. Что когда женщина делает шаг, она не оглядывается назад, и я из таких женщин.
— С чего… — Он вдруг понял, что не знает, куда девать руки. — С чего вдруг все это? Что я сделал?
— Ты ничего не сделал. Просто я спала, а теперь проснулась.
Он положил шляпу рядом со своим бокалом, хотел взять ее за руки, но она отшатнулась.
— Не делай этого, — попросил он.
— Почему нет?
— Ты еще спрашиваешь?
— Да, Джо. Назови мне хотя бы одну причину, почему нет.
— Потому что… — Он воздел руки к стенам, будто в поисках причины.
— Так почему?
— Потому что, — сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее, — без тебя… Без ожидания встречи с тобой — не ради секса, нет, не только ради секса, — без этого я буду просыпаться по утрам только ради сына. Без тебя все это просто… — Он указал на крест у нее на лбу.
— Распятие?
— Пепел, — сказал он.
Она осушила свой бокал.
— Так ты любишь меня? Ты это пытаешься сейчас сказать?
— Что? Нет!
— Нет? Ты меня не любишь?
— Нет. Нет, я хочу сказать, что не знаю. Почему ты спрашиваешь?
Она снова налила себе виски.
— Как ты представляешь себе дальнейшее? Ты будешь развлекаться со мной, пока нас не разоблачат?
— Совсем не обязательно, что о нас…
— Узнают, о нас узнают. Всю неделю шло именно к этому. Удивляюсь, как я, черт побери, не замечала этого раньше. А когда это случится, ты сможешь удрать на Кубу, вернешься, когда шумиха уже уляжется. Меня же тем временем отправят в Атланту, а руководство семейным бизнесом передадут совету директоров, потому что никто не захочет доверить компанию потаскухе, которая спуталась с гангстером и наставила рога своему высокопоставленному мужу.
— Я этого не хочу, — сказал он.
— А чего ты хочешь, Джо?
Он, конечно, хотел ее. На самом деле хотел ее прямо сейчас, на этой кровати. И если можно продолжать без риска быть пойманными — а почему бы и нет? — он хотел бы и дальше встречаться с ней несколько раз в месяц, пока они не истощат друг друга и не решат, что им необходим перерыв, либо не поймут, что их страсть была оранжерейным цветком и его лепестки уже осыпаются.
— Я не знаю, чего я хочу, — сказал он вслух.
— Отлично, — отозвалась она. — Великолепно.
— Я знаю только, что не смогу выбросить тебя из головы, как бы ни старался.
— Как же это, наверное, тебя тяготит.
— Нет-нет. Я просто хотел сказать, что мы ведь можем попробовать, правда?
— Попробовать?
— Посмотрим, куда это нас приведет. До сих пор же все получалось.
— Это? — Она указала на кровать.
— Да.
— Я замужем. За мэром. Это никуда нас не приведет, только к позору.
— Может быть, игра стоит свеч?