— …докс, — закончил Джо. — Парадокс.
— Парадокс в том, что я действительно хотел бы, чтобы мы грабили кассы и банки в соседних городках. — Он с печальной улыбкой обернулся назад. — Я хотел бы, чтобы мы до сих пор были грабителями.
— Но мы больше не грабители, — сказал Джо. — Мы гангстеры.
— Я бы никогда тебя не бросил.
— Что еще скажешь?
Дион задрал голову к холмам впереди, и слова вырвались как стон:
— Черт побери!
— Что?
— Ничего. Просто черт побери. Черт бы побрал все это.
— Все — не обязательно. В этом мире есть и хорошее.
Джо опустил чемодан Диона на землю.
— Если и есть, то не для нас.
— Не для нас. — Джо поднял руку за спиной у Диона, глядя, как его тень впереди делает то же самое.
Дион тоже это увидел. Он ссутулил плечи, чуть споткнулся на следующем шаге, но все равно шел дальше.
— Сомневаюсь, что ты сможешь это сделать, — сказал он.
Джо тоже сомневался. По руке, вдоль большого пальца до запястья, уже проходили судороги.
— Мне приходилось убивать, — сказал Джо. — Только один раз бессонница мучила.
— Убивать — да, — согласился Дион. — Но сейчас это казнь.
— Тебя до сих пор не волновала проблема казни.
Джо было трудно говорить, потому что удары сердца отдавались в горле.
— Я знаю. Но сейчас речь не обо мне. Тебе не обязательно это делать.
— Я считаю иначе, — сказал Джо.
— Ты мог бы позволить мне сбежать.
— Куда? В джунгли? За твою голову назначена такая цена, что любой работник с этих полей сможет купить собственную сахарную плантацию. А я подохну в канаве через полчаса после тебя.
— Значит, речь идет о спасении твоей жизни.
— Речь идет о том, что ты крыса. О том, что ты угроза всему, что мы построили.
— Мы дружили больше двадцати лет.
— Ты предал нас. — Голос Джо дрожал даже сильнее, чем рука. — Ты каждый день лгал мне в глаза, из-за тебя едва не погиб мой сын.
— Ты был мне как брат. — Теперь у Диона тоже дрожал голос.
— Братьям не лгут.
Дион остановился:
— Но убивать их можно, да?
Джо тоже остановился, опустил револьвер, закрыл глаза. Когда открыл их снова, Дион стоял, воздев указательный палец правой руки. На нем был шрам — тонюсенькая розовая полоска, рассмотреть которую можно было лишь на ярком солнце.
— А у тебя остался? — спросил он.
В детстве каждый из них порезал бритвой палец на правой руке в заброшенной конюшне в Южном Бостоне, потом они соединили кровоточащие пальцы. Глупый ритуал. Смехотворная клятва на крови.
Джо покачал головой:
— У меня сошел.
— Забавно, — сказал Дион. — А у меня остался.
— Ты даже полмили не пройдешь, — сказал Джо.
— Я понимаю, — прошептал Дион. — Понимаю.
Джо вытащил из кармана носовой платок, утер им лицо. Он смотрел мимо хижин работников, мимо домов начальства, мимо мельницы на темно-зеленые холмы вдалеке.
— Даже полмили.
— Почему же ты не убил меня в доме?
— Из-за Томаса, — ответил Джо.
— А-а. — Дион кивнул, ковырнул носком ботинка мягкую землю. — Как думаешь, все это уже записано где-нибудь?
— Что записано?
— Как нам суждено умереть? — Теперь взгляд Диона сделался жадным, как будто он хотел поглотить все: выпить небо, съесть поля, вдохнуть холмы. — Как думаешь, может, в тот момент, когда доктор вытаскивает нас из материнской утробы, где-нибудь уже записано: «Ты сгоришь при пожаре, ты вывалишься за борт, ты умрешь на чужой земле»?
— Господи, — только и сказал Джо.
Дион как будто внезапно выдохся. Руки обвисли, ноги согнулись.
Спустя минуту они уже шли дальше.
— Как думаешь, в следующей жизни мы встретимся с друзьями? Соберемся снова вместе?
— Не знаю, — сказал Джо. — Надеюсь, что да.
— Я думаю, обязательно. — Дион снова поднял глаза к небу. — Думаю…
Поднялся ветер, и мимо них пролетали с запада небольшие клубы дыма.
— Шарлотта, — сказал Джо.
— Что?
Терьер пронесся им наперерез, и Джо вздрогнул, потому что собака выскочила слева, а не справа, где он слышал ее пару раз, пока они шли. Терьер метнулся в тростник, зарычал. Они услышали, как пискнула добыча. Всего раз.
— Я вдруг вспомнил. Так звали девочку. Дочь прежнего хозяина.
— Шарлотта. — Дион широко улыбнулся. — Какое хорошее имя.
Откуда-то из-за холмов до них донесся слабый раскат грома, хотя в воздухе пахло лишь горелыми листьями сахарного тростника и мокрой землей.
— Красиво, — сказал Дион.
— Ты о чем?
— О желтом домике.