Он говорил, а Константин опять вспомнил глаза женщины-дракона, матери потерявшейся драконьей девочки, во время их первой и единственной встречи и подумал, что Дмитрий Нилыч преувеличивает. Вряд ли он захотел бы посмотреть на нее в тот момент, когда она узнает, что ее дочь мертва. Снова волна боли прокатилась по спине, но не мимолетно, как перед этим, а слегка задержалась в районе шеи. Константин полез в карман за таблетками и вспомнил, что оставил их в плаще.
«Ничего, потерпишь», — подумал он и, стесняясь собственной торопливости и неожиданного радостного волнения, отчеканил:
— Товарищ полковник, я полностью осознаю глубину своей ответственности. Если командование считает, что я способен выполнить эту задачу…
Константин осекся под взглядом полковника.
— Старлей, — сказал Дмитрий Нилыч, — не в обиду. Никто не считает, что ты сможешь выполнить эту задачу, как бы ты что-то там ни осознавал. Если это произойдет, ты отправишься в Зеркало с проводником, на него-то одна надежда и есть. И пойдете вы втроем. Чем меньше народу знает, кто она такая и где она есть, — тем лучше для нас всех. Ты просто символ того, что мы сделали все, что смогли. Они попросили, мы согласились.
— Вас понял, — только и смог ответить Константин.
— Ты не понял, — уверенно заявил полковник, — ты абсолютно ничего не понял, Костя. Будь наша воля, мы бы ее на танке через погранзаставу отправили, но всякое может быть. Любой из проверенных людей много через что прошел, и неизвестно, у кого это как аукнется. И с той стороны может быть провокация, и вообще, неизвестно с какой стороны ждать привета. Можно через Зеркало с проводником и толпой спецов, но и там — мало ли: каждому в голову не заглянешь. И целую кучу ценных людей, которые через Зеркало ходить способны, разом терять малоэффективно.
— Хорошо, — сник Константин, — от меня теперь нет толку. Буду только под ногами путаться. Но почему тогда проводника одного не отправить с ней через Зеркало? Он, судя по всему, давно подтвердил свою лояльность и гуманность. Сколько он с чужими детьми уже хороводится, нареканий не было, насколько понимаю? Что он, кстати, за человек, кто он такой? Где во время войны был? Или это секретная информация?
— Нет никакого секрета! — охотно ответил Дмитрий Нилыч, погасил окурок и сел не в свое начальственное кресло, а на стул напротив Константина, там, где обычно располагался кто-нибудь из подчиненных во время совещания.
Напольные часы пробили пять. Тело Константина поерзало силою привычки, что уже пора домой.
— Он проверен и перепроверен раз десять, — сказал полковник. — Он бывший учитель биологии. Или физики? Нет, вроде биологии. Но не суть. Его ранило в начале войны, эшелон с ним и другими драконы сожгли, жена у него тоже когда-то тогда погибла, тоже в самом начале, детей у них не было, почти всю войну он на дальнем фронтире куковал, коллеги и ученики подтверждают, а когда драконы Зеркало поставили, ему первый ребенок оттуда попался. Он его отвел обратно и вернулся. Второго ему уже подсунули, потому что у него первый раз получилось. Ну и теперь живет тут в нашем квартале, у милиции, пожарных и у нас, конечно, его номер телефона имеется. Вот, даже телефон ему провели! Все как бы чисто абсолютно. Кроме одной детали, разумеется, которая так и бросается в глаза. Если он ни разу не пересекал границу между нами и драконами, а всегда находился по нашу сторону, то какого же дьявола он может в Зеркало ходить?
— Вот тоже хотел спросить, — вмешался Константин.
— Его и спрашивали. А он говорит, что не знает, как так получается. Но, я так думаю, пока его ответ просто всех устраивает. Настанет момент, когда его спросят построже. Но пока он исправно работает, на карту Зеркала кое-что наносит, об активности драконов, бандитов и бандитского подполья докладывает, так что от него одна только польза. А кто он там был, сейчас не так и важно. Иначе его бы обязательно спросили: «Ну-ка, товарищ, доложите нам, как это понимать, что обычный ботаник с педагогическим образованием, рядовой пехтуры, почти без боевого опыта, рассекает по территории Зеркала там, где настоящие ветераны войск специального назначения пропадают бесследно? Как вы это объясните, уважаемый?»