— …и всех ее выродков, — продолжала Секунда, обводя комнату глазами. — И всех этих господ и их выродков. Интересно будет посмотреть на их лица без масок, когда все это будет происходить.
Константин мог сказать: «Что же ты в дочь стреляла и с собой пыталась покончить, раз так уверена, что это произойдет?», но промолчал, потому что все и так было очевидно, озвучивать такое не имело смысла. Вместо этого он спросил:
— А ты не боишься, что он как раз тебя вздернет, когда заново явит себя миру? Вряд ли ему понравилось, что ты его дочь пробовала пристрелить.
— Не вздернет, — с уверенностью заявила Секунда. — Он знает, почему я так поступила.
— И почему же?
— А это не твое собачье дело, — сказала она, надавив на слово «собачье».
— Понятно… — вздохнул Константин.
— И что же тебе понятно, интересно знать? — спросила она и передразнила его вздох.
— Ты, когда к драконам угодила еще ребенком, решила, что тебя родители бросили, и не захотела, чтобы Когната то же самое испытала. Я так думаю.
Пальцы Секунды перестали стучать.
— Не угадал, — сказала она. — Меня отец, чтобы шкуру свою спасти, Фумусу подарил. Хорошо, что он так сделал, конечно, но я Когнату никому дарить не собиралась. Вам, точнее, тебе и этой красно-белой каракатице она хотя бы не бесплатно досталась. И вам, дорогие друзья, то, что вы у меня ее забрали, еще ой как аукнется.
— Так по твоей логике, да, ты нам ее не подарила! — рассмеялся Константин. — Ты ее нам продала подороже! Молодец! А это большая разница: подарила или продала?
Она слегка откинулась в кресле, снова застучала ногтями, но глаза у нее потемнели. «Наверное, если Фумус вернется, я висением на собственных кишках не отделаюсь», — догадался Константин.
— Откуда тебе понимать разницу? — насмешливо ответила Секунда. — Я про тебя слышала, так называемый оруженосец.
— Ты оруженосцем был? — удивилась Когната. — А ты почему сейчас драконом не являешься?
— Когната, потому что он тупым оруженосцем был, он драконом стать не смог.
— Не смог! — подтвердил Константин, обращаясь к Когнате. — Дети у людей только тогда драконами становятся, когда забывают, что они люди. Если принимаются говорить как вы, думать как вы, а главное, если полюбят какого-нибудь дракона как своих родителей. Тогда хоп, засыпает человеческий ребенок, а просыпается уже маленький дракон. Я так боялся превратиться, что, если мне снилось, будто летаю, в ужасе просыпался и проверял: есть у меня еще волосы на руках или уже нет.
— Ты маму поймать смог, ты трех драконов убить сумел, а перевертышем стать не сумел? — не поверила Когната.
— Когната, оно так иногда происходит, — сказал Константин.
— Потому что госпожа… Волитара плохим драконом является, — тоже попробовала объяснить Секунда с непроницаемым серьезным лицом. — Константин ей подражать не захотел. Она настолько жалкая тварь есть.
Когната молча смотрела на Константина и ждала ответа именно от него.
— Волитара меня отпустила.
— Оруженосец ей разве не нужен был? — не поняла Когната. — Я, чтобы у меня оруженосец был, хочу. Я бы его никогда не отпустила.
— Но ты Настю отпустила и ты Максима Сергеевича…
— Забавно… — заметила Секунда.
— Что забавно? — спросил Константин, но она не удостоила его вниманием.
Когната продолжала смотреть вопросительно, поэтому Константин закончил:
— Ты Настю отпустила, и Максима Сергеевича отпустила. Что ты на это скажешь?
— Я, что это просто игра была, скажу, — ответила Когната.
— Ну вот и у меня и Волитары игра была.
— Ничего себе, детки, вы поиграли! — не удержалась Секунда. — Красно-белая до сих пор вполсилы огнем дышит и в сырую погоду кашляет. Надеюсь, недолго ей осталось кашлять…
Константин удивился такой осведомленности — Секунда знала то, о чем он понятия не имел.
— Просто отец госпожи Волитары коммунистом являлся, — сказала Секунда Когнате. — А они из обезьян драконов делать не умеют. Такие драконы сами обезьянами становятся. Так что, Когната, поберегись. Ты от Константина заразишься, и ты обезьяной станешь.
— Я не стану, — ответила Когната.
— А вдруг? — шутливо подначивала ее Секунда.
— Потому что Константин не обезьяна есть. Он человеком является.
— Ну-ну, — сказала Секунда на это. — Все они сверху люди, а чуть подожжешь — и обезьяны. Даже среди драконов такое наблюдается довольно часто. А Константин, если разобраться, и не обезьяна, и не дракон. Он шавка. То одним служит, то другим, а лучше всем сразу. Да, Костя? Так ведь? Дали команду, он и выполняет. Когната, ты тоже его приручить можешь. Он по команде совсем недавно с тобой возился. Он, если кто-нибудь правильную команду знает, за тебя голову подставит. Начальники ему тебя защищать приказали, а он только обрадовался.