Бизнес позволил Ленке отселить сына в однокомнатную квартирку на Чистых Прудах и вольготно существовать в трешке со стареющим терьером Чапой. И если сейчас я рассказываю о ней с ехидством, так это исключительно от зависти — мне бы тоже хотелось жить в тихом зеленом районе, одной, в старом солидном доме с толстыми стенами, чтобы у меня была гостиная, спальня, кабинет и еще гардеробная, которая комнатой не считается. Большая удача, что Сережка, проведя с Леной столько лет, после развода безропотно удалился обратно в дикое Бирюлево, откуда она его в свое время вытащила.
В доме пахло тушеным мясом, Чапа лениво тявкнул, здороваясь, и ушел на подстилку. В гостиной висели две страшные черные маски — Ленке хватало вкуса, чтобы не украшать дом «товаром», но эти были по-настоящему древними. Я не любила их строгие пустые лица, поэтому мы всегда сидели на кухне — тоже просторной, чистой и хорошо оборудованной. Квартира Ленкина на первом этаже, но он такой высокий, что в окна могут заглянуть только деревья. Низкий диван, столик на колесиках, мясо, мартини и лед — что еще нужно двум женщинам?!
— Выпьем, Марта?
— За искусство!
— За него, проклятое.
— Ну как ты, как ты вообще?
— Две трети написала, но надо ввести еще одну сюжетную линию, а то плоский текст получается.
— Мааарта, я вообще говорю. Как муж?
— Нормально, только работает много. В начале марта должен уехать на несколько дней, буду скучать.
— Так ты поэтому планировала на четвертое встречу с тем парнем из жж? Чтобы не страдать слишком сильно?
— Ты же знаешь, я женщина честная, если схожу на свидание, сразу мужу расскажу, расстрою человека. Для всех будет лучше, если он в это время окажется далеко-далеко и у меня чисто технически не возникнет возможности признаться.
— А телефон на что?
— У меня не настолько суровая совесть, чтобы звонить и сообщать ненужные подробности.
— Кстати, парень-то вообще объявлялся? В комментариях что-то не вижу его.
— Он мне в почту писал, так, ничего особенного… а недавно повесил пост под замком специально для меня, с картинкой. Хочешь, покажу?
— Подожди, сейчас ноут принесу… Так, вот… нашла. Нету ничего.
— Естественно, ты же не в друзьях у него. Я должна под своим именем войти… Ой, я уже окосела, набери marta-ketro и введи «костер» в английской раскладке.
— Ха, «котенок для Марты». Странный все-таки мужик, кошечки — это слишком по-женски.
— Он же знает, что я полосатеньких предпочитаю… Выпьем еще?
— Любишь ты красавчиков, а что в них толку? Самолюбование сплошное.
— Можно подумать, ты не любишь. Сережа был очень даже ничего, насколько я помню.
— После него и остыла… Знаешь, они какие-то все несчастные. Вроде как отрабатывают за прошлую жизнь. Уж не знаю, что там с ними происходило, но кажется, будто из них что-то важное вытащили, и живут они опустевшими красивыми оболочками. Напуганные в глубине души, потерянные. Без стержня.
— Ну, стержень-то…
— Дурочка, я не про то. В сердце у них изъян, ни любить, ни хотеть толком не умеют. Я о настоящей страсти говорю, а не о похоти. Секс один на уме, тело горячее, сердце ледяное.
— Руки-то хоть чистые? А то даже в коммунисты не возьмут…
— Таких не берут в космонавты. Налить?
— Капельку.
— Но, согласись, за секс можно многое простить.
— Если без любви, для одного тела… Он, бывало, лежит на диване… ничего не делает, просто лежит, смотрит, ни одной мысли на роже, но при этом весь — красота. Вот как повернется, как волосы упадут… в постели главный секс был знаешь в чем? Не как он там то и это, а в конце, знаешь голову запрокинет, а потом опустит, глазищи сиииние раскроет и в лицо посмотрит, и прядь упадет светлая…