— Слышу я здравые мысли от тебя, княже, что не может меня не радовать, — пробасил удовлетворённо Ратибор. — И это славно! Заодно в пути пузенько малёха растрясёшь, а то совсем заплывёшь жирком-то в своих хоромах от такой праздной жизни! Только вот Тихомир этот доверия не вызывает ни капли! Скользкий тип…
— У меня появилось пузенько? — Святослав, проигнорировав слова Ратибора про своего советника, озабоченно похлопал себя по животу и потрогал за бока, после чего вопросительно взглянул на приятелей.
— Если только самую малость, — озорно улыбнулся Мирослав.
— Наш рыжий дружка преувеличивает, не бери в голову, — хмыкнул Яромир. — Давайте лучше решать, когда выходим да кого потащим с собой в такую даль? Идти надо налегке, без обоза, иначе застрянем ещё в начале Гиблого тракта. Зима застанет нас аккурат в середине пути.
— Думаю около сотни-полторы ратников взять, не более. Проверенных бойцов, естественно! И согласен я насчёт обоза. Не нужен он нам. Лишь задерживать нас будет! Помимо наших коней только рабочих лошадок возьмём под поклажу и провиант… — Святослав на секунду задумался. — Ну а выходим тотчас, как соберёмся, полагаю! Чего тянуть потапыча за ухо…
— Я готов, если что! — довольно проворчал в предвкушении славной вылазки Ратибор. — Хоть сейчас могу в путь двинуться!..
— Тебя там жена лупит, что ль, скалкой аль половником по буйной твоей бороде регулярно, что ты из родного дома норовишь побыстрее ускользнуть? — Мирослав удивлённо уставился на своего рыжего товарища.
— Думаю, Марфушка кухонной утвари не напаслась бы на этот гранитный подбородок, — усмехнулся едко Святослав. — Всю бы переломала!..
— А может, она его готовить да стирать заставляет? — хохотнул Яромир. — А если отказывается, то Марфа его, поди, веником по бокам и охаживает!
— Все высказались? — Ратибор, чуть прищурившись, с лёгкой улыбкой смотрел на веселящихся друзей. — Ваше счастье, что я с вами, балаболами, не одну бочку медовухи вместе осушил, а не то вы на себе познали бы сейчас, как неудобно с головой в заднице по потолку ходить…
— После этих слов боюсь спросить, чем это вы там с твоей Марфушей занимаетесь по ночам?.. — Мирослав снова прыснул в кулак, но тут же постарался принять серьёзный вид, ибо Ратибор начал слегка закипать, аки пузатый самовар какой.
— Тебе чего, друже, твой уютный домишко не мил уже стал? — Яромир озадаченно переглянулся с князем и Мирославом.
— Да мил-то он мне, мил, конечно, — досадливо поморщился Ратибор. — Но не могу я там долго находиться, и всё тут! Все дела переделал уже давно, а лежать на печи кверху брюхом — не по мне! Не домосед я, понимаешь⁈ Хочу путешествий, приключений да рубки нормальной! Без походов и битвы доброй чахну я, аки одуванчик поздней осенью…
— М-дя!.. Надо тогда срочно выдвигаться, пока наш одуван совсем не осыпался, — Мирослав не мог упустить возможность ещё раз уколоть старого приятеля.
— Я вот дам тебе как-нибудь по твоей кучерявой макушке, Мирка, ты у меня точно рассыпешься на лютики!..
— Стража, а-а-а-у-у-у! — сложив руки лодочкой, прокричал негромко Мирослав. — Вызовите кто-нибудь сюда бравый отряд наших доблестных воителей, моя маковка в опасности!
Раздавшийся несмелый стук в дверь прервал шутливую перебранку между друзьями.
— М-можно? Ик! — в трапезную осторожно заглянул двоюродный племянник Святослава, молодой паренёк лет двадцати — двадцати двух на вид, средней комплекции, с веснушчатым, раскрасневшимся лицом, обрамлённым светлыми кудрями. В руках он держал какую-то мятую бумагу.
— Ты чего, Емеля, опять налакался, что ль? — Ратибор неодобрительно взглянул на беспутного повесу.
— Кто⁈ Я⁈ Ик! — Емельян возмущённо уставился на рыжебородого великана. — Окстись, Ратиборушка, я ничего крепче простокваши, ик, давно не употребляю!
— Давно, это сколько? Полчаса прошло хоть? — Яромир весело пялился на подвыпившего оболтуса.
— Вот чья бы корова мычала, Яромирчик, а одного княжьего воеводы, ик, помалкивала!..
— Твоя икота выдаёт тебя с головой, летописец ты наш! — Мирослав добродушно рассмеялся.
— Что, уже и поикать, ик, нельзя⁈ Разве это запрещено⁈ — насупился пьяно молодой писарь. — Это просто у меня пузырики в животе булькают иногда от волнения…
— Он считает, что, пожевав мяты сушёной, перебивает запашок перегара своего и я ничего не чую, да только это ведь не так совершенно, — Святослав огорчённо вздохнул.