Какого черта?
Квентину плохо и его мутит. Еще больше, когда он с трудом поворачивает голову и видит на соседней половине кровати Питера. Тот свернулся, укутавшись в свитер и сунув руки под подушку. Ответов не находится.
Бэк тяжело дышит и оглядывает свою спальню, оглядывает себя. Он оголен до пояса, на сгибе локтя виднеется пластырь, под пластырем след от укола. Еще горит шея и раскалывается голова. Квентин закрывает глаза и считает до пяти. Ничего. Ни одной идеи, как он оказался в таком состоянии.
Успокоив дыхание, он приподнимает себя, пытается сесть. Кровать непривычно громко скрипит, и происходит то, чего Бэку хотелось бы меньше всего.
Питер просыпается раньше, чем Квентин успевает взять ситуацию под контроль.
— Что ты здесь забыл? — встречает его резким и хриплым вопросом Квентин, не давая прийти в себя. Питер садится в кровати, осоловело на него смотрит, будто задаваясь тем же уточнением.
— Как ты себя чувствуешь?
— А как я должен себя чувствовать?
— Ты ничего не помнишь?
Квентину слишком херово, чтобы отвечать, поэтому он удостаивает Питера презрительным взглядом. Тот растерянно отводит глаза, выискивая что-то в ладонях.
— Тебя отравили, кажется. Тебе было плохо.
— Это не ответ.
— Я… Так получилось, что оказался здесь.
Голос у Питера какой-то странный. Ломкий. Раздражает.
— Можно подумать, я тебя об этом просил, — огрызается Квентин. Говорить необычайно больно, будто он проглотил рулон наждачки.
— Просил, — говорит Питер так тихо, что можно принять за помеху во внутреннем ухе. Бэк не хочет узнавать, что это значит. Скорее, это Паркер его отравил, чем он просил его о чем-либо. Почему Питер не может исчезнуть? Убраться, выброситься из окна хотя бы.
Квентин мог бы огрызнуться, но он поднимает себя с постели, делает пару шагов и замирает, когда видит себя в настенном зеркале. Смотрит на красные полосы на шее, и чем дольше он смотрит, тем больше в нем растет ненависть к неизвестному.
— Ты… Пытался разодрать себе горло, — тихо поясняет Питер после мучительно долгой паузы. — Я беспокоился, что тебе нечем будет дышать и порвал водолазку…
Квентин пропускает мимо ушей все, кроме этой фразы. Пытался разодрать себе горло. Какого хера?
— Я все обработал, — добавляет Питер. Квентин наконец обращает внимание на тумбочку у кровати, заваленную всяким хламом, и на импровизированную капельницу — на опустевшей бутыли остались следы паутины. Очевидно, болталась вверх ногами где-то под потолком.
— Что ты мне ввел?
— Хлорид натрия.
— Серьезно? Поставил мне физраствор?
Издевки в низком и злом голосе Квентина хватило бы сейчас на целую больницу.
— Я не знал, что еще можно сделать. Мне посоветовала Карен.
— Ты рассчитываешь на что-то помимо технологий?
Питер молчит. В кои-то веки он молчит, не огрызается, не рычит, и смотрит на него как-то загнанно. Что было? Что он творил? Спросить гордость заусит.
Нет, не загнанно он смотрит, понимает Квентин. Он смотрит с сочувствием.
— Выметайся отсюда.
— Но ты…
— Я сказал ВЫМЕТАЙСЯ ОТСЮДА.
Квентин окончательно сдирает связки изнутри, но присутствие Паркера сдирает с него заживо нервы. Тот стал свидетелем лишней сцены, неведомой ему самому. И то, что Питер, помедлив лишь секунду, без возражений встает с кровати и забирает рюкзак, не делает ситуацию лучше. Он проскальзывает мимо Бэка, получая ненавистный взгляд вместо благодарности, скрывается в коридоре.
Щелкает входная дверь, и Квентин остается в квартире один. Он ничего не помнит, в голове вакуум. Разве что встречу с Норманом, будто она произошла вчера. Он хотел испытать отраву на их общем знакомом, а еще узнать, чего боится сам Квентин.
Квентин опирается рукой на стену, соскабливая ногтями слой краски. Им точно не удастся подружиться с Осборном.
Комментарий к 18.
Аве моей гамме, которая помогает мне разобраться с заброшенными главами этой работы
========== 20. ==========
Мистерио. Питер постоянно видит его по телевизору. Блистающего и отважного. Питер видит героя, спустившегося до простых смертных, спасителя города, которому есть дело до безопасности его стен. Он — настоящий герой, он даже лучше Железного Человека: думает о людях и не оставляет за собой разрушенные города. И жертвы. Их нет.
Питер видит Квентина, когда заходит в небольшой бар на углу. Он выглядит непримечательно — насколько может выглядеть человек его телосложения и внешности, но сейчас, в утепленной куртке и не пытаясь производить впечатление, он неузнаваем. Умеет сливаться с толпой. Никто в нем не видит героя, злодея тоже не видят.
Еще Питер устал. Он обводит взглядом набившуюся в заведение толпу и думает, что лучше ему пойти домой. Ему неинтересно, что ему хочет сказать Квентин, все равно это приведет к одному итогу. Питер ползет усталым взглядом по помещению, цепляется за людей — и за небольшую панель на стене. Новости. Репортаж — и там Мистерио. С царапиной на щеке из искусственной крови и примятым плащом. Вчерашняя победа над очередной группировкой, распоясавшейся после смерти Тони и использующей его имя.
Питер там был. И самолично видел, что Квентин особо не напрягался, чтобы привести хоть что-то в порядок. Все свалилось на паучьи плечи. В лучшем случае Бэк подстрахует — зато получит свою минуту славы. На ТВ, в газетах, захватил собой Сеть.
Мистерио улыбается в этом новостном сюжете, на который никто не обращает внимания, но нервы Питера расползаются от снисходительного искривления губ. Он вновь смотрит на Квентина за барной стойкой. Все напряжение, обида и ревность прорывают трещину, и он уверенно направляется к Бэку.
— Это же вы! — с непривычной для себя уверенностью Питер подлетает к нему, нарываясь на непонимающий взгляд. Квентин не доносит стакан до рта, замирает — неестественно, почти театрально.
— Вы… Я вас вчера видел в новостях…вон, глядите, — Питер привлекает внимание, ткнув пальцев в плазме. — Вы же великий Мистерио? — язвительность в его голосе может услышать только Квентин. И только он может увидеть нехороший огонек в его глазах. Лучше Питеру так не делать, но плевать — он бросил новостную гранату и толпа взрывается. Гудит, узнавая мессию, и пока все стремятся заговорить с Квентином, Питер ускользает из бара, испытывая не злорадство, нет. Жуткую усталость и непонимание, зачем он это сделал. Легче все равно не становится, но противостоять этому желанию было сверх возможного. Что-то горькое, и так жжет внутри, что Питеру тошно от себя.
— Питер!
Знакомый голос окликает его, нагоняет за следующим поворотом. Обычно это Питер за ним так бегает, просит уделить минуту. Хватит.
— Отбился от фанатов?
— Да стой ты, — у Квентина шаг шире и он все равно быстрее. — Что с тобой такое? — в голосе Бэка причудливо мешаются удивление и раздражение.
— Что со мной? — переспрашивает Питер, разворачивается, бесстрашно на него глядя. — Со мной все отлично! Это же ты хотел славы и прочего, наслаждайся! Да ты и так это делаешь, я только помогаю тебе с фан-клубом, не благодари!
Брови Квентина ползут в немом недоумении вверх, а Питер только и ждет издевки в ответ, чтобы высказать все накипевшее. Бэк, который ничем не заслужил похвалы, ничего хорошего в жизни не сделал — он все время там, в синем экране, а новости никогда не врут. И это злит, потому что ему бы в тюрьме сидеть, цепями греметь, а Квентин вот, перед ним. Смотрит внимательно, а потом говорит едва слышно:
— Так тебе завидно.
Неожиданная змеиная усмешка Квентина выбивает почву из-под ног — Питер едва уловимо пошатывается, то ли от усталости, то ли под гнетом этой фразы. Слова попадают в самое больное место.
— Я-то полагал, что тебе и дела до этого нет. А тебя беспокоят чужие лавры. Интересно, почему?
Да, Питеру завидно. Завидно, что он на втором месте, хотя столько всего делает. Раньше ему было достаточно маячить где-то на фоне Мстителей, просто он этого не ценил — чуррос в обмен на помощь, похвала в обмен на услугу. Теперь на нем висит Нью-Йорк, пока все разбежались, он выматывается и убивается, а ему даже доброго слова не скажут. Человек-Паук стал настоящей букашкой, все привыкли, что он отлавливает мелочь по городу, и стоит ему прохериться — толпа набросится сразу. И в это же время есть Квентин, которого все считают героем, не подозревая, от кого действительно нужно спасаться.