Питер замирает. Квентин поднимается на ноги, склоняет голову. Змея на охоте.
— Это такая поучительная история, верно? Ты идешь по следам Тони, тебе обеспечено великое будущее. Знаешь, что я узнал, когда готовил его психоанализ? Проблемные отношения с родителями очень сложно исправить, особенно, когда они мертвы.
— Хватит, — говорит Питер, понимая, что лучше ему уйти. Но что-то его держит на месте, нездоровое желание слышать извращенную правду.
— Он мне сам сказал. Сказал, что они улетели из-за того, что их любимый сын закатил истерику. Даже рейс перенесли, ты знал?
Злость пробирается по венам Питера не нужной эмоцией. Это неправда, но большая часть вещей, что говорил Квентин обычно имела место быть в реальности. Он врал и не врал разом, вскрывал тайные страхи Питера. Что, если Тони был не так уж хорош в руководстве компании? Что, если он использовал самого Питера? Что, если…
— Если бы не Тони, его родители были бы живы. Тебе это знакомо, верно?
Квентин никогда не заходил так далеко. Но вот он подходит к границе и к Паркеру тоже. И кажется, что если он продолжит — в Питере что-то умрет. Навсегда.
— Питер, я тебя не осуждаю. Мне просто интересно, считаешь ли ты себя виноватым? Твой дядя погиб по глупости, которую ты не предо…
Кулак Питера врезается ему под скулу, проходится по подбородку. Это такое страшное действие, не для Квентина, но для него. Тот отшатывается, смотрит на него зло, но торжествующе. Боже правый.
— Да как ты можешь быть…таким.
Питер бледен как полотно. Квентин слишком ошарашен, чтобы отвечать, но Питер не может раскаяться в сделанном. Не Бэку залезать руками в его совесть, ему последнему. Это страшно и больно. Питер столько лет искал ответа и пытался успокоить исколотое чувство вины, и сейчас… Он не вынесет.
Питер вылетает из квартиры, но Квентину уже не до этого. Он выжидает минуту и нетвердо бредет в ванную, по телу расходятся волны адреналина. Его челюсть раздроблена на кусочки, но это лишь ощущение. В ночном освещении Бэк добирается до раковины, сплевывает кровь, слюну и раздробленную эмаль, после чего осторожно лезет внутрь, нащупывая металлическую скобку, подложенную аккурат на нужное место. Пальцы достают изо рта отколовшийся кусочек зуба, на котором по-прежнему мигает датчик.
На изможденном лице Квентина расцветает кривоватая ухмылка. Сработало.
========== 23. ==========
Питер не знает, нравится ему Квентин или нет.
Насколько он знал, начальники вообще не имеют свойства нравиться. Да и не ему судить — стажеру, устроенному в «Старк Индастриз» на летнюю практику. Но к Квентину было не придраться. Он вел себя наравне со всеми, был полностью вовлечен в рабочий процесс и казалось, возвышался не за счет подчиненных, но за счет собственных достижений.
А еще он совершенно не походил на Тони.
Питеру больше не с кем было сравнивать, но Квентин был совершенной противоположностью мистеру Старку. Гораздо хладнокровнее и требовательнее во всем, что касалось работы. Собранный, строгий, аскетичный — это слово Питер узнал от ЭмДжей, — он отлично разделял работу и отдых. И знал все обо всех.
В первый день Питер до ужаса мешкал, собираясь заглянуть в незнакомый ему отдел. Все такое неизведанное, взрослое, настоящее. Он уже вторую неделю был на стажировке, но в отдел виртуальной реальности его отправили только в этот понедельник.
Квентин уже знал о его появлении — казалось бы, знать о каком-то там стажере появившемся на несколько недель, но знал. Именно Квентин, не «мистер Бэк», как порывался назвать его Питер в первый день. В этом отделе вообще царило особое настроение, будто все сотрудники были ровесниками Питера, хотя их опыт работы переваливал за десятки лет.
Питеру было довольно интересно наблюдать за происходящим. Здесь опен спейс, рабочий, но дружный коллектив, корпоративная культура и всякие интересности. Он хвостиком следовал за Викторией, стараясь не мешаться под ногами. Виктория занималась физикой в дополненной реальности — Питер пришел в восторг от микроскопических датчиков, цепляющихся на пальцы и полностью имитирующих тактильные ощущения. С помощью пары кнопок он смог пощупать воду, сунуть руку в огонь, и было в этом что-то от волшебства — несмотря на то, с какими технологиями он уже успел столкнуться в жизни.
Ему работа тоже быстро нашлась — сбор конструкций. Наверное, Питер подозрительно быстро все схватывал, но не рассказывать же, что он часами работал над своим костюмом, да еще и под надзором Тони? Практика нравилась куда больше, все здесь было жутко крутым.
И вот, будучи вовлеченным в процесс уже месяц, Питер непроизвольно сравнивал происходящее с недельной стажировкой у Тони. Тони появился близ своего кабинета в лучшем случае пару раз за неделю, и то на несколько часов, бросил ему «Как дела, карапуз?», и снова исчез. Фактически всю работу ему доносила секретарша, дорабатывала Пятница и разбирала Пеппер — и Питеру пришлось копаться в бумажках тоже. Честно говоря, было скучно. Он-то надеялся работать с Тони, а не с его формальным присутствием.
Бэка он видел каждый день. Он приходил первым и уходил последним, пил кофе без кофеина и сахара, и однажды утром, появившись слишком рано, Питер видел, как он возвращается с пробежки — в семь утра. Это не могло не восхищать.
Со временем Питер понял, в чем ключевая разница между ними. Мистера Старка все любили за просто так. За обаяние и чувство юмора. За щедрость, за то, что он Железный человек. Он классный, он умный, он появляется на пороге твоей захудалой квартирки в Квинс — и для счастья большего не надо.
Квентин же был строгим и требовательным, но его тоже любили. Довольно странный, но объяснимый контраст. И все же, было в Квентине что-то неуловимое, отталкивающее. Питер не смог бы сказать, что именно — его никто и не спрашивал, — но он был рад, что работает с Викторией, а не лично с ним.
24.
Питер цепляется паутиной за угол небоскреба, спрыгивает за углом, стягивая маску. Глупо как-то, прокрадываться в офис, точно вор, хотя ситуация зеркальная. Забыл днем тетрадь со всеми лекциями за семестр. Рассеянность вытекает из несобранности.
Он заползает в здание, поднимается на нужный этаж в застекленное пространство — каждый раз оно ему напоминает музей современного искусства, — и, наконец подходит к «своему» временному столу, владелец которого находился в отпуске. Разумеется, все лежит нетронутым, и он с облегчением убирает тетради в рюкзак.
— А я все думаю, кто у нас подворовывает временами кофе.
— Я… — Питер подскакивает на месте, застанный врасплох и оборачивается на голос Бэка. Тот стоит в метрах десяти, в ночном освещении — так подкрадываются в фильмах ужасов. — Я забыл тетрадь, извините, — бормочет Питер. Квентин приподнимает бровь.
— Тебя пропустили внизу?
— Ну, я перелез через турникет, — поясняет Питер, не уверенный, что ему не влетит за это и демонстрируя увесистую тетрадь. — Тут просто все лабораторные, меня завтра убьют без них. Я… Не хотел так вламываться.
Повисает странная пауза, перед тем, как Квентин уточняет:
— Весь вечер ты был занят, а вспомнил о важном только в одиннадцать вечера?
Питер пожимает плечами, не зная, что сказать. Квентин будто провоцировал его оправдаться.
— А вы здесь.?
— Работаю.
— Всю ночь?
— В моем договоре написано что-то про руководство отделом. Поэтому, если понадобится, каждую ночь.
Квентин вроде бы шутит, но глаза у него холодные. Впрочем, эта иллюзия пропадает, когда он делает шаг вперед: освещение меняется и добавляет его лицу легкую усталость. Но он выглядит достаточно бодро для человека, оставшегося на ночную смену.
— Завтра сдача проекта. Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам.