— Так что нам с тобой делать? Ты уже не первый раз вторгаешься без разрешения на мою территорию, за такое и в суд можно подать.
Если бы Питер мог, он бы усмехнулся. Только судебных процессов ему и бояться в таком положении.
— Может, мне позвонить в твою школу и сказать, чтобы тебя оставляли после уроков? А, сейчас же каникулы. Тогда тете, чтобы устроила домашний арест. Или…
— Или забрать его на опыты?
Этот голос издалека Питер узнает из тысячи — и приступ потрясения позволяет ему едва уловимо шевельнуть плечом. Уже неплохо.
Гораздо хуже то, что рядом с Норманом появляется Квентин.
— А я-то думаю, что происходит. Привет, Питер, — Бэк подходит и снисходительно смотрит на него сверху вниз, — плохо выглядишь.
Про Квентина такого не скажешь. Зрение Питера приходит в себя, и он видит его почти четко. Высокомерного и высокого, очень спокойного, точно питающегося от ярости Питера, вырывающейся в хриплом дыхании.
— На опыты? — Осборн будто задумывается над предложением. — А это идея.
По крайней мере, думает Питер, его догадки насчет хобби Нормана оказались верны. Разве что, не хотелось бы проверять результат на себе.
— Это будет интересно. Но вдруг он захочет сделать правильный выбор.
Осборн склоняется, и Питер смотрит ему прямо в глаза. Холодные, расчетливые и не вполне нормальные.
— Давай к нам? Терять нечего, Мстители про тебя забыли, да и спонсора больше нет. Как тебе вариант побыть собачкой на поводке у другого миллионера? Я, конечно, не Старк, но использую людей не за обожание, а за деньги.
Питера и без того давит к земле, но слова падают сверху последним камешком.
— Честная сделка. Ну как? Давай, ты можешь говорить.
— Нет, — выскребает Питер через слепую ярость, зло глядя на Осборна.
— У него всегда были слабости в отношении геройства, — говорит Квентин, оставаясь вне поля зрения, — он никогда…
Его слова прерывает странный и резкий гул, исходящий из-под земли. Питер чувствует его всем телом — и тут же где-то внизу взрывается сирена.
— Что еще? — вскидывается Осборн.
— Сейчас выясним, — говорит один из охранников, здорово смахивающий на бывшего заключенного.
— Сам. Останься, — бросает Осборн второму парню в черном.
— А если рванет?
— А, черт! Он все равно полудохлый, живо за мной.
Питер не разбирает толком происходящее, но слышит шаги — все выходят наружу. Ему стоит последовать их примеру, и о, чудо, он может шевелить кончиками пальцев. Чувство собственной беспомощности душит сильнее, но оно меркнет на фоне распространяющейся паники, когда он понимает, что гул становится сильнее. Рванет? Тот парень сказал, что рванет? Хотелось бы верить, что Осборн здесь не атомный реактор собирает.
Ему почти удается сдвинуть ногу на целый дюйм, как через вопли сирены он вновь слышит знакомые шаги. Походку Квентина, уверенную и быструю. Вернулся с приказом прикончить его или захотел посмеяться, значения не имеет, но из тысячи возможных вариантов Квентин выбирает самый неожиданный. Он подходит и поднимает его на руки, быстро, но на удивление мягко.
— А ты и правда похудел, — говорит он так, будто между ними не пролегла пропасть в три месяца и встреча с Осборном. Будто не причинял Питеру страдания своим отсутствием и не собирался о себе напоминать. Будто все было в порядке.
— Убери руки, — сипит Питер через окоченевшие связки.
— Ну-ну, — голос Квентина — точно укоряющий родительский, — если я их уберу, ты наделаешь шуму, упав с такой высоты. Оно мне надо?
Тело Питера по-прежнему предает, и его голова безвольно падает на плечо Бэку. Он закрывает глаза. Такое глупое и неуместное чувство расплывается внутри, будто все будет хорошо. Сорок два шага, и Квентин опускает его, вновь на холодный пол, прислоняет спиной к стене. Кажется, они даже не вышли из здания. Питер устало смотрит на него, но ничего не успевается: сирена стихает.
— Не шевелись, — звучит шипение у самого уха, когда Квентин склоняется к нему на мгновение. Все в Питере противится этому указанию, все в нем противится Квентину, но возразить он не может.
Бэк исчезает быстрее, чем Питер успевает моргнуть. Ему удается пошевелить плечами и чуть согнуть ноги в коленях, а еще испытать знакомое ощущение, будто за ним кто-то наблюдает, пока бесконечно тянутся минуты.
Теперь взгляду Питеру доступно больше: он на первом этаже недостроенного здания. Зияющие проемы в стенах подсвечиваются строительными фонарями снаружи, но вокруг него ни единой души. Никого.
О. В случае Квентина это не обязательно «кто-то».
— Так вот, нас прервали, — раздается голос Осборна правее, и Питер чуть поворачивает голову. Тот проходит в пяти метрах от него — проходит мимо, направляется к центру комнаты, никого не находя.
— Где он?
— Где-то поблизости, вероятно, — раздается голос проследовавшего за ним Квентина.
— Он не мог уйти далеко!
Осборн бросает охране приказ выследить. Тех просить дважды не надо, они выходят в разные двери, и Питер отмечает, что они довольно подготовлены. На будущее.
— Вряд ли вы его найдете.
— Предлагаешь отпустить его, когда он побывал здесь? Какой замечательный у меня вечер выходит с невероятными советами!
Осборн обводит внимательным взглядом все помещение, высматривает паука в углу. И смотрит прямиком на Питера, в упор его не замечая.
Сегодня он сделался хамелеоном, спасибо Квентину и дронам.
— Видимо, нужно еще поработать над экспериментом. Не так уж и хороша эта формула, но не всем же открытиям делаться так быстро, а?
Питер отлично представляет, с каким лицом это произносит Квентин. Снисходительно-издевательским.
— Следи за своей работой, — предупреждение в ответ. — Я спрошу на следующей неделе.
— Конечно. Может, мне просто жаль, что такой интересный подопытный испарился? Мы тут вроде заодно.
Осборн елейно улыбается, и покидает помещение первым. Квентин — за ним, не обращая на Питера никакого внимания.
Наступает тишина нарушаемая только сердцебиением виновника сегодняшнего вечера. Секунда. И еще. Перетекает в минуту жизни, и даже во вторую. И хотя это скорее плюс, Питер думает, что сегодня ему чертовски не повезло.
Тело пронзает жуткой судорогой, когда он неуклюже переворачивается набок, но все же он чувствует свои конечности. Приподнимается на дрожащих руках, опирается о шершавую стену. Ощущения не из лучших, но он благодарит неизвестно кого просто за то, что он может пошевелиться. Питер не знает, исчезли ли дроны, вернется ли Квентин, только силится добраться до выхода. Вылезает прямиком через проем в стене, который заменяет окно, падает в колючую траву и жадно вдыхает ночной воздух.
Это ничего не меняет.
========== 32. ==========
32.
Питер внимательно наблюдает за Квентином. Тот устроился в ярком свечении ламп, заделывает дно беспилотного дрона. Побольше, чем его с голограммами, но меньше стандартного военного. По форме беспилотник смахивает на раскрытые крылья летучей мыши, едва ли предназначен для слежки, и цвет у него вызывающий, ядовито-зеленый.
Питер наблюдает за Квентином уже целую вечность и неосознанно подмечает все детали. То, как спокоен Бэк, как искренне его не замечает, полностью увлеченный работой. И как здесь спокойно находиться, в этом стерильном засвеченном подвале, куда Питер влез без приглашения.
— Ты совсем не похож на Тони.
Питер не знает, как у него это вырывается, но это — правда. В мастерской Тони всегда царил творческий хаос, ему одному было известно, где и что лежит. Питер не ходил, а пробирался через завалы, завороженный и остерегающийся разом. Здесь же все идеализированно-минималистично. Лишенная деталей обстановка, контейнеры с материалами, отсутствие хлама и грязи — спасибо дежурящему автоматизированному пылесосу. Даже тончайшие перчатки на руках Квентина, чтобы не дай бог не испачкаться. Питер будто в операционной для техники, а Квентин замирает, то ли от голоса, то ли от содержания сказанного.