Безо всякой любви.
QB
Питер оценивающе на него смотрит. Квентин необычайно серьезен, а может ему только кажется.
— Что, просто так? — спрашивает Питер, ожидая продолжения фразы.
— Просто так.
Питер прижимается плечом к дверному косяку, разглядывает Бэка, словно впервые увидел. Тот молчит, терпеливо ждет вердикта. Питер смотрит на мгновение в потолок, разворачивается, возвращаясь в гостиную.
— Я тебя тоже, — говорит он вдруг спокойно через плечо. Утаивает улыбку, сжимая в пальцах футляр, и неуловимо покачивает головой, мол, проходи.
Квентина что-то щекочет в ребрах, непонятно от слов или разрешения. Иногда быть в проигрыше не так уж и плохо.
========== 9. ==========
9.
Питер одевается так торопливо, словно сбегает с места преступления. На широкой кровати в белых простынях таится обвинитель и виновный в одном лице. Взгляд у Квентина слегка затуманенный довольством, но по-прежнему внимательный. В этом гребаном отеле на четвертом этаже произошел ряд преступлений против чести и достоинства — с согласия каждого из участников.
Питер понимает абсурд происходящего, но ничего не может с собой поделать. Его тянет к Квентину, как к стакану воды в пустыне даже после всего случившегося. Их встречи происходят и при других обстоятельствах, но Питер не может признать, что именно эти, наедине, — самые желанные.
Квентин лениво наблюдает за ним, закинув одну руку за голову, вторую оставляет на животе. Созданный для того, чтобы внимать и покрываться вниманием. Питер неосознанно цепляется взглядом за металлическую полоску, обвивающую его безымянный палец, блестящую, отторгающую. Точно так же сквозь истинную сущность Квентина порой проблескивает человечность.
Питер смотрит только секунду, но мысль разбегается на часы вперед. Это ведь наигранное. Квентин не всегда носит эту мелочь, надевает к костюму под легенду. Ничего такого. Обручальное кольцо из сказки про несчастного Квентина Бэка. Глупо. Это лишь крошечный атрибут. Бессменный.
Питер раздраженно застегивает клетчатую рубашку, не смущаясь его взгляда. Все, что можно было, уже запечатлел. Квентин все равно смотрит и смотрит, словно рентгеном просвечивает мысли. Он чертовски притягателен, но Питер знает, что обаятельная улыбка в любую секунду может перетечь в оскал, а завораживающий взгляд сделаться нехорошим.
Это не особо помогает прийти в себя.
— Зачем ты его носишь? — срывается Питер.
Квентин приподнимает брови, перехватывает направленный на его руку взгляд. Думает отшутиться, но вглядывается в лицо Питера повнимательнее.
— Тебе не нравится?
— Не хочешь завязать с придуманной историей?
— Разве придуманной?
Лед дает мелкие трещинки. Питер лавирует.
— Не верю, что ты бы смог на ком-то жениться.
— Ох, Питер, — он ненавидит этот снисходительный тон, — откуда же тебе знать?
Квентин выпрямляется, садится, позволяя белым волнам оголить литое тело. Питера непроизвольно клонит к нему.
— Ты много врешь.
— Серьезно?
— Да.
— А ты думаешь, что мое сердце занято кем-то вроде тебя.
Питер не ожидает, что такие простые слова врежутся под дых. Почуяв это, Квентин бросается зверем, рывком тянет его к себе, порывается опрокинуть на лопатки и вырвать ответ изо рта. Питер сильнее, ему нипочем, но он проигрывает, когда отцепляет от себя крепкие руки, заводит Бэку за спину. Теперь он его будто обнимает, нависает над наглой ухмылкой. Квентин расценивает все правильно.
— Надо же. Не думал, что угадаю.
Питер спешно покидает номер. Смех Квентина резонирует между его позвонками. Вот черт.
10.
Даже без этих игр Питер действительно чертовски устал. Особенно отчетливо он это понимает, когда наблюдает за иллюзиями Квентина со стороны.
Они работают вместе. Полгода или около того. Фьюри знает, кто такой Бэк на самом деле, знает, чем он не является и что стоит за его намерениями, но Мистерио по-прежнему существует. Питер не представляет, что Квентин наговорил Нику, но определенно знал, на что делать ставку. В него верят не только из-за надуманных качеств, присущих героям. Ряды Мстителей знатно поредели, герои разбежались, упокоились на двухметровой глубине, а дружелюбный сосед определенно проигрывает спасителю с другой планеты. Людям нужен лидер — и поэтому они работают вместе.
Это паршиво. Питер вляпался в паутину из лжи, а у Квентина слишком много его слабостей на слуху. Быть может, поэтому он не идет к Нику выяснять происходящее, не возмущается как должно. Сам нечист на руку, где-то оступился, замаливает грехи на вылазках. Вот как сегодня.
Они ищут информатора небольшой группировки, но происходит небольшая стычка в заброшенном здании. Если бы хоть кто-то знал, насколько неравны их силы в действительности. Питер не успевает следить за своим боем и за выходками Квентина, но тот действительно знает, что делает. Это восхищает и пугает одновременно. Ему подконтрольно решительно все — да, дистанционно, но это неважно. Питеру подконтрольны только иллюзии, которые он теперь может разделять на реальность через маску. Но все равно не по себе.
Квентин рисует ужасы перед лицами наемников, вгоняет их в ступор, а Питер вяжет паутиной. В один момент, разобравшись с пятеркой человек, обсыпанный пылью и каменной крошкой, Паркер пропускает силуэт позади себя. Выстрел — и по телу проходится волна в несколько сотен вольт. Он падает оземь, содрогаясь от электрошока. Эффект кратковременный, но малоприятный. Проходит все также быстро, как началось и он видит перед собой Квентина.
Его взгляд обращается на обидчика, соединяя части целого, и Питер сквозь судорогу понимает, что сейчас произойдет.
— Стой!
От града выстрелов наемника спасает нить паутины, зацепившая дрон. Питер прилагает неимоверные усилия чтобы потянуть устройство на себя — дрон заносит и ранит не только нападавшего. Паркера жалит в плечо свинцовая оса, но он не сразу понимает, что произошло, теряя координацию.
Все стихает. Он на холодном бетоне. Судя по стону, наемник живой.
— Какого черта? — пропитанный злобой голос раздается над ухом Питера, которого лихорадит от электрошока и адреналина. Он поднимает голову. Лицо Квентина искажено от ярости.
— Ты мог его убить.
— Я хотел его убить!
У Квентина шальной взгляд, и голос бьет хлеще, чем недавние выстрелы. У Питера мороз по коже, но спадающий адреналин помогает про нее забыть, постепенно сменяясь болью.
— Не строй из себя бога.
— Ты занимаешься тем же самым, — равнодушно сообщает Квентин. — Зачем подорвался?
— А что, нужно было стоять и смотреть? — огрызается Питер, поднимаясь на ноги зажимая плечо. Болит. Болит чертовски, а Бэк нагнетает пуще прежнего своим поведением.
— Я-то думал, у тебя хоть немного мозгов есть. Теперь еще спасать тебя от кровопотери. Оно мне надо?
— Отвали, — дергается Паркер, когда Квентин берет его под локоть.
— Сам справлюсь, сказал же! — артачится Питер, выдирая руку. Ненавидит его в эту минуту больше, чем когда-либо.
— Не беси меня своими детскими загонами, Питер! Хуже будет, — встряхивает он его за шкирку как глупого щенка. Тот сжимает губы, зло смотрит, но бредет за ним. Кто бы мог подумать, что из легкого пореза может вылиться столько крови, стекает уже ниже локтя.
Они спускаются, Питер нетвердо связывается с агентами — им прибирать бардак. Бэку нет до этого дела. Они останавливаются за углом, но Квентин не спешит садиться в машину. Выключает дроны, теряя свое голографическое одеяние; те плавно залетают в механические гнезда. Никуда не торопится, пока Питер, стянув маску, испепеляет его взглядом.
— А тебе ли не все равно? — не удерживается Питер, когда тот достает контейнер и извлекает не то баллончик, не то капсулу. По лицу Квентина проходит тень, и, после недолгого сопротивления, он подтягивает его за больную руку.