Мне казалось, будто никто теперь не промолчит. Никто не согласится просто так поставить точку, ведь еще недавно у всех было столько вопросов! Но, нет! Неожиданно мои коллеги принялись молча устраиваться на ночь или, захватив сигареты, заторопились подымить на сон грядущий.
Меня это вполне устроило, хотя неудовлетворенность собой я уже ощутил. Всё же наговорил я им лишнего, как всегда, распалившись в ходе разговора. Привык до истины докапываться, а им-то она разве нужна? Можно было обойтись и без столь мрачных и безысходных прогнозов. Ох, недаром супруга надо мной всегда подтрунивала: «Ты же прирожденный преподаватель! Потому тебе непременно всё-всё надо выложить, да еще и по полочкам разложить! Иначе ты не можешь даже там, где разумнее промолчать! Ты же не о нейтральной математике речь ведёшь, которая никому по нервам не бьет! Ты же своих студентов в такой ужас загоняешь, который не все способны пережить! Есть ведь и чрезмерно впечатлительные, и больные, наконец!»
Засыпая, я думал о том, что завтра передо мной появится очередная ступенька, на которую я обязательно поднимусь. Но она вполне, даже, скорее всего, могла не состояться.
Наконец-то я увижу тебя, родная моя. «Как я выдержал столько времени без тебя, просто не знаю!» Сердце моё от волнения стало выпрыгивать. Как много ступенек в жизни мы преодолели на пару, дружно, а за последние месяцы – ещё больше, но почти все, врозь. Как много нам нужно рассказать друг другу. Как я соскучился по тебе, как много накопилось нежности к тебе, моя хорошая.
Неожиданно, уже в полусне, я вернулся в горячий вечерний диспут и с опозданием стал себя убеждать, будто «наше представление о любой системе, каким бы оно ни было, в силу очень многих причин всегда есть лишь ее искаженное воспроизведение в кривых зеркалах сознания. Что случится, если управлять системой на основе столь неверных представлений о ней? Ответ ясен! Достаточно представить себя за рулем автомобиля, у которого лобовое стекло сильно искажает дорогу. Далеко ли так уедешь? И как часто наше сознание, воспринимающее всё подряд, работает подобно кривому зеркалу! Да еще и без стеклоочистителей! Может, не так уж всё страшно, как я себя и своих новых товарищей накрутил? Может, и правда, черт нам поможет!»
45
– Ну, что, Александр Федорович? В здоровом теле – здоровый дух? – зацепил меня Виктор, когда встретил утром, незаметно вернувшегося в непроснувшуюся палату.
Мне давно не спалось в преддверии обещанной на сегодня выписки, и я накручивал круги, тренируясь по коридорам и этажам больницы и гася усиливающееся волнение.
– На самом деле – одно из двух! Либо здоровье, либо дух! – парировал я, выпрямив на постели дрожавшие от усталости ноги.
– Даже не знаю, почему наши ребята так разоспались после вчерашних твоих страшилок? – подвёл итоги Виктор. – Лично я ночь метался как в бреду, толком и не спал, словно в детстве после каких-то вурдалаков. Всё думал, неужели у нас нет шансов?
– Виктор, вы очень впечатлительны, потому наш разговор лучше бы на том и закончить! Неужели вас больше ничего не заботит?
– Да, сколько угодно заботит, но о том, что заботит, я смогу с кем угодно в любое время поговорить, а об этом, если ты уйдёшь, – вряд ли! Признаюсь, никогда еще не было настолько интересно! – сознался Виктор, то ли с иронией, то ли всерьез. – Но и страшно, словно восторженной девчонке!
Я решил не отвечать на его подходцы, тем более что и остальные больные начали понемногу шевелиться и просыпаться.
Вошла медсестра, бесцеремонно стуча каменными подошвами, и молча раздала желающим термометры, но мне с предупреждением – «Вам обязательно!».
«Всё! – подумал я с радостью, которая горячим теплом разлилась в груди. – Последний разок кашу здесь вкушу, дождусь выписку от старшей сестры, потом внучка забежит – и больше вы меня не увидите! Вторая серия моей жизни, нашей с тобой жизни, Людок, начнётся! И как же мы с тобой станем ею дорожить, сумев перешагнуть через такое! Обязательно станем дорожить, больше чем раньше! Впрочем, знаю по опыту, нельзя зарекаться, ведь не зря опытные люди утверждают, будто дважды в одну реку не войти, а вот дважды наступить на грабли можно запросто! Вот нам бы не расслабиться, не забыть того, что выстрадано, что пережито, не наступить бы опять на невыносимые наши грабли, от которых едва избавились, да и то, не полностью! Может, и не окончательно!»
– Слушай, Федорович! – опять прицепился Виктор. – Ты мне вправь мозги по поводу капитализма! Совсем запутали меня всякой трескотнёй! Понять бы, куда мы вляпались, и есть ли впереди просвет?