— Да заткнись ты, — прервал его я. — На ночь я помещу тебя в тюрьму. А уж потом, когда я уйду, дружки тебя освободят. Если я отпущу тебя сейчас, разве ты дашь мне спокойно выбраться из города?
— Уж конечно не дам! — кровожадно подтвердил он.
— Но я парень миролюбивый, — сказал я, толкая его дулом в спину, — и делаю это из чистой предосторожности. А теперь ступай, пока я не сделал из тебя отбивную.
Тюрьма находилась далеко от центра городка. Каждый шаг нашего пути был отмечен его ужасающими ругательствами. В конце концов мы добрались до тюрьмы — небольшого здания, в тени которого мирно спал большой толстый малый. Пнув ногой, я разбудил его. Прежде чем открыть глаза, он заорал:
— Не стреляйте! Ключ висит на гвозде возле двери!
Когда парень увидел меня и моего спутника, его челюсть опустилась примерно на фут.
— Вы тюремщик? — уточнил я.
— Я Рейнолдз, помощник Клантона, — тихо ответил он.
— Тогда откройте эту дверь, — велел я. — У нас заключенный.
— Это Билл Хокинз? — удивился он.
— Разумеется. — Я уже начинал терять терпение. — Поторапливайся, парень, слышишь?
— Ничего себе! Арестовать Билла Хокинза!
— Может быть, ты все-таки отопрешь дверь и перестанешь бубнить? — Я окончательно вышел из себя. — Или хочешь, чтобы я и тебя арестовал за сопротивление правосудию?
— Но это же ни в какие ворота не лезет. — Он покачал головой, но мое приказание выполнил. — Это будет всем нам стоить жизни.
— И это правда! — с ожесточением в голосе согласился Хокинз.
Но я пинком ноги направил его в камеру, не обращая ни малейшего внимания на его угрозы. Приказав Рейнолдзу охранять его и ни под каким видом не отпускать до завтрашнего утра, я вернулся в ресторан. Из Испанского бара раздавались веселые крики, наверняка там бесчинствовали храбрецы Хокинза.
Когда я вернулся в ресторан, мисс Джоан и старик Гарфилд все еще сидели там, где я их оставил, и вид у них был довольно жалкий. Я протянул Гарфилду пачку денег, которую отобрал у Хокинза, и сказал:
— Пересчитайте!
Он остолбенел, но денежки пересчитал, правда, очень медленно.
— Ну, сколько здесь?
— Ровно пятьсот баксов, — заикаясь, ответил старик.
— Правильно, — подтвердил я, вырвав сверток из его рук и передавая его мисс Джоан. — Теперь старик Гарфилд — владелец этого ресторанчика, а у вас достаточно денег, чтобы вернуться на Восток!
— Но я ничего не понимаю! — воскликнула мисс Джоан. — Чьи это деньги?
— Ваши!
— Погодите, — произнес старик Гарфилд. — Разве этот пистолет с рукояткой из слоновой кости, что у вас за поясом, не принадлежит Биллу Хокинзу?
— Ну и что? — фыркнул я, кладя пистолет на стойку.
Старик побледнел, и даже его бакенбарды встали дыбом.
— Это деньги Хокинза? — прошептал он. — Вы его… того?
— Да нет же! — успокоил я Гарфилда. — Я его не убил. Он в тюрьме. И это не его деньги, просто он думает, что они его!
— Мне еще рано умирать! — дрожащим голосом воскликнул старик. — Я подозревал, что здесь дело не чисто! Неужели ты, щенок, не понимаешь, что когда Хокинз выйдет из тюрьмы и увидит меня хозяином этого ресторана, он решит, что это я подбил тебя ограбить его! Он же знает, что у меня нет денег. У тебя, конечно, были самые лучшие намерения, и я тебе бесконечно благодарен, но ты подставляешь мою старую шею под удар! Он разнесет ресторан, а меня продырявит насквозь!
— И меня тоже! — застонала мисс Джоан. — Боже! Что он со мной сделает!
Я призадумался, а затем с горечью произнес:
— Черт бы побрал все это! Отец был прав: что бы я ни делал, все никуда не годится! Даже не представлял, что все обернется вот так. Я просто хотел…
— Шериф! — раздался с улицы чей-то истошный вопль. — Шериф!
В ресторан, шатаясь, ввалился Рейнолдз с окровавленной головой.
— Бегите все! — орал он. — Хокинз бежал! Он выломал в окне решетку, ударил меня прутом по голове, взял мой пистолет и теперь идет сюда! Он совершенно взбесился — клянется, что перебьет всех жителей и сожжет город!
При этих словах старик Гарфилд издал вопль отчаяния, а мисс Джоан осела на пол.
— Бежим отсюда, — лепетал Рейнолдз. — Скорее…
— Заткнись! — прорычал я. — Все вы останетесь здесь! Я шериф этого города, и моя работа — защищать его жителей. Замолчите и сядьте!
Я выскочил на улицу. Огибая угол здания, заметил Курчавого, который по-прежнему лежал на том же самом месте, где я его припечатал ударом по голове. Парень уже подавал кое-какие признаки жизни. Очевидно, слухи о неминуемой расправе распространились по городу, потому что улицы были пустынны, и только из Испанского бара доносился какой-то шум. Наверное, там веселились наглые бандиты. Держа в каждой руке по пистолету, я ворвался в бар так стремительно, что они вначале ничего не поняли. Рыжий, Косой и Аризона изумленно уставились на меня, и только Хокинза не было среди них, но я уже слышал, как он что-то орет Курчавому на улице.