И тогда Эммет нанес целую серию ударов. Конечно, это было все равно что колотить быка, но пока слабоумный лишь вяло отмахивался и продолжал мотать головой.
Глентона охватило отчаяние — он начал уставать и понял, что схватка завершится скоро и не в его пользу. Собрав последние силы, он нанес еще один удар в челюсть…
И обнаружил, что остался в круге света один.
Дикий рев соперника доносился откуда-то снизу и быстро удалялся. В темноте загремели осыпающиеся камни.
Теперь Глентон понял, где они находятся: рядом с дорогой начинался крутой склон в сотню ярдов дойной. При дневном свете спуститься по нему было нетрудно, но сейчас стояла ночь…
Через несколько секунд Джошуа замолк, перестали стучать камни, и наступила тишина.
Эммет покинул освещенный пятачок дороги, ногой нащупал край откоса и крикнул:
— Эй, парень! Ты жив?
Ответа не последовало.
Эммета вдруг передернуло от страха — Джошуа вполне мог сейчас бездыханным лежать под откосом, но мог и бесшумно взбираться по склону с камнем в руке, с таким же камнем, как тот, которым он размозжил голову своего брата Джейка…
Глаза Глентона начали привыкать к темноте, и он различил смутные очертания холмов и деревьев. Дьявольский ветер шумел в ветвях и вполне мог заглушить крадущиеся шаги.
Эммета бросило в холодный пот, и он ринулся к машине, с каждым шагом ожидая, что его толкнут в спину, опрокинут наземь и примутся рвать на части, хрипя и захлебываясь горячей кровью…
Оказавшись в кабине, он включил зажигание, и старенький «форд» вновь загромыхал по темной дороге.
Эммет вел машину, стремительно удаляясь от места схватки, но страх не покидал его. Живой или мертвый, Джошуа остался далеко позади, но мрачная магия этой ветреной ночи была столь сильна, что мертвого Джошуа Эммет боялся не меньше, чем живого.
Он почувствовал облегчение, лишь когда за деревьями замаячили освещенные окна в доме Джона Бракмана. Глентон не любил его, но старый скряга был, по крайней мере, в своем уме, а после встречи с этим помешанным в самый раз оказалась бы любая здравомыслящая компания.
Перед воротами стояла чья-то машина, и Эммет поставил свой «форд» рядом с нею. А потом постучал в дверь.
— Кто там? — Громкий голос Бракмана явно дрожал. — Отвечай живее, не то буду стрелять прямо через дверь!
— Это я, Джон! — поспешно закричал Эммет. — Глентон!.. Ты же просил меня приехать!
Забренчала цепочка, заскрипел в замке ключ, и дверь открылась.
Эммет вошел в дом, и ему показалось, что вместе с ним сюда проникла темная ночь. От ворвавшегося ветра пламя в лампе задрожало, по стенам начали плясать тени. Бракман быстро захлопнул дверь, задвинул засов и накинул цепочку.
— Твой распрекрасный помощничек попытался убить меня по дороге сюда, — зло сказал Эммет. — Я всегда говорил, что в один прекрасный день…
Он внезапно замолчал. В комнате присутствовали еще двое. Первым был Лем Ричардс, мировой судья из Шерлока, деревушки, лежащей в нескольких милях южнее. Низенький, флегматичный, лишенный всякого воображения человек, он сидел перед камином и спокойно жевал резинку.
Другой была девушка.
Эммет сразу почувствовал всю неуместность присутствия здесь его грязной рубашки и стоптанных сапог. Да и натруженные руки показались ему лишними. Девушка была, как благоуханное дыхание, как видение из мира блеска и яркого света, мира, далекого от его жизни, с трудами и заботами, с надеждой сколотить себе хоть какое-то состояние. Незатейливое, но дорогое платье эффектно выделяло все достоинства ее ладной фигуры, а лицо…
Взглянув на лицо, Глентон ужаснулся.
Кожа у девушки была белая, как мрамор, а расширенные глаза уставились на него так, будто видели змею.
— О, извините меня! — Он неловко стянул с головы помятый «стетсон». — Я бы не стал так врываться сюда, если бы знал, что здесь леди…
— Не обращай внимания! — отрезал Джон Бракман.
Эммет вздрогнул: в горящих глазах старика стоял страх, животный страх, который делает отвратительным даже красивого человека.
Бракман заговорил поспешно, комкая слова и время от времени бросая косые взгляды на висевшие над камином часы, которые зловеще отсчитывали секунды этой жуткой ночи.
— Глентон, у меня закладная на твое ранчо, и через несколько дней срок ее истекает. Ты сможешь расплатиться?
Эммет чуть было не выругался. Неужели этот старый хрыч заставил его проделать ночное путешествие только для того, чтобы обсудить закладную?! Но, заметив, как напряглась девушка, почувствовал, что за всем этим кроется что-то еще.