Тремпер резко развернулся к ней, схватил за плечи и сжал пальцы.
— Чего ты хочешь?
— Пусти, больно, — она попыталась отстраниться. — Я хочу, чтобы ты спрашивал меня перед сделками. Хочу, чтобы ты не подставлял под удар команду и себя со своей дурацкой честью, идиот чистокровный!
Ей показалось, что он расслабился. Во всяком случае ослабил хватку.
— Спрошу, в следующий раз, если не забуду, — он опустил взгляд. — Арикса, мне это нравится не больше, чем тебе. Но нас заманили в ловушку, и чтобы сохранить нашу честь, ты должна понять…
— Да плевать на честь!
— Не прерывай. Ты знаешь, сколько банд бороздит прибрежные моря. Пока мы держим слово — у нас нет конкурентов.
— Мы обречены!
— Предупредим матросов сейчас, — он отпустил ее и сложил руки на груди. — Скажем — смотреть в оба. Особенно за рабами. Оружие носить при себе все время. Даже если этот Хаур опасен — он все равно один. Что он нам сделает.
— Если бы все было так просто, — она отвернулась.
— Все проще, чем ты думаешь, — Тремпер обнял ее за плечи. — Перестань себя накручивать.
Арикса наклонила голову так, чтобы прижаться щекой к его руке. Он прав, конечно же, он прав, она зря погорячилась, напала на своего напарника и хорошего друга. Такие поступки недостойны взрослой ирруа, надо держать себя в руках и контролировать свои эмоции, оценивать ситуацию трезво и искать разумные способы решения проблемы. Слишком долго сдерживалась. Племянник и его глупости подкосили. Она слишком за него переживает и не может показать это открыто.
— Спасибо, Тремпер, — прошептала она. — Извини, я была не права.
— Летний ветер, — ответил он, массируя ее плечи. — Расслабься.
Легко ему говорить, его птенцы и племянники не кидаются из авантюры в авантюру и не пытаются в неполные двадцать два лета стать наемниками, пиратами и невесть кем еще. Едва оперившись и научившись летать. И ведь очевидно же, что у него не выйдет. Но как помочь, защитить и не допустить? Как не дать потерять собственные крылья? Хотя старшие — нормальные птенцы, нашли свое место, никуда их не тянет, не рискуют чрезмерно, так, может иногда. А этот — как порыв ветра, все ему не сидится на одном месте. Потому что маг? Или потому что просто избалованный птенец и не воспитали как надо?
— Не могу, — призналась она.
— Все мы взрослые ирруа, — Тремпер коснулся ее щеки. — И каждый знал на что идет.
— Но я ответственна…
Он прервал:
— Нет. Слишком много берешь на себя!
— Но я…
— Сейчас мы вернемся на корабль, ты расслабишься, успокоишься и отдохнешь. А за порядком прослежу я.
И Тезарн снова получит какую-то отработку, поняла она. Чтобы глаза не мозолил.
— Тезарна не трогай…
— Не беспокойся, не трону я твоего сопляка. Но где это видано — полукровка ходит с орлиным когтем и кичится, мол, сам завалил. Не люблю таких.
И почему плавание не могло быть мирным? Почему Тезарну надо было попасть Тремперу под горячую руку. Точнее, почему ей надо было подарить карты Нварзиаха Тремперу именно тогда, основательно испортив ему настроение. Ведь знала же — будет скандал. И так глупо подставилась и подставила племянника. Да уж, легкомыслие у них — явно семейное проклятие.
========== Глава 8. Достопочтенный Хаур ==========
Тезарн не стал дожидаться, пока Тремпер и Арикса доберутся до шлюпки, еще раз расскажут, какой он бездарь и про отчет. Который надо было подать, когда они еще только в ворота зашли. Но ведь не было ничего опасного. Стражу он, конечно, видел, но они агрессивности не проявляли. Тезарн решил, что не стоит влетать в окно, превращаться, пугать солдат и этого чудика хененского в придачу, а то еще не так поймет, и крылатое чудовище наемников стрелами утыкают как подушечку для шитья.
Казалось, все прошло благополучно, Ариксе и навигатору даже телегу с мулом выдали, довезли до бухты. Вот Тезарн и решил лететь сразу на корабль. Тем более на одного пассажира в шлюпке меньше — работа у матросов легче, а он уже понял, что работа на море тяжелая: сперва спину сорвешь, потом глаз не сомкнешь от боли.
Джеред, он же Косой, встретил его неприветливо:
— Сопля, где остальные?
Кличка пошла от Тремпера, и только за это можно было бы вырвать ему все перья в надхвостье. Но Тезарн… боялся. Поэтому терпел кличку Сопля, терпел подколки Тремпера и даже вытерпел вахты на откачке — истинную пытку для крылатого, который привык к небу над головой, а не душному влажному трюму, где приходится работать стоя босиком в вонючей воде. В которой кто-то плавает. И да, он закатил истерику, сменившись первый раз. Получил в руки ведро, приказ черпать воду из-за борта и лить на палубу. И кличку. Эту самую.
— Я — Тезарн, — напомнил он.
Боцман ухмыльнулся, показал крепкие белые зубы. Раз ему чисто мясная диета не вредит, значит все-таки ирруа, ведь любой сородич на мясе отлично себя чувствует.
— Ты — Сопля. Тезарны истерики не закатывают.
А еще Тезарны не орут на весь корабль, когда их в воде заденет мимо проплывающая по трюму роа. Дохлая. Они ее съедают и радуются — прибавка к рациону. Это он уже слышал.
— Остальные на берегу, — ответил он. — Они закончили и на телеге к бухте едут. Следуют.
— Шлак! — рявкнул Косой, отвернувшись.
Тезарн подавил вздох облегчения — боцман отвлекся, значит выволочка отменяется.
Шлак, седеющий высокий ирруа, старший матрос и помощник для плотника и боцмана, лихо спустился с марса на фок-матче. Молодцевато шлепнул о палубу босыми ногами:
— Есть!
— Стой у борта, — приказал боцман. — Организуешь подъем шлюпки, как подплывут.
Шлак, конечно же, ответил привычным кратким:
— Есть!
А Косой уставился на Тезарна.
— Что стоишь, Сопля, солнцекруг ждешь? Вприсядку? Марш на бак. Вахта по команде.
Тезарн покорно поплелся на бак. Делать было нечего, спорить с боцманом — бесполезно.
Арикса и Тремпер с ожидавшими их матросами вернулись тихо, без помпы. Заданий новых не оказалось, так что Косой, к удивлению всей команды, отпустил матросов отдыхать. Оставил лишь наблюдателей на марсе фок-мачты, да и те то ли в кости резались, то ли в слова.
Сам Тезарн использовал это время с пользой — свернулся на циновке и задремал. А что еще делать? Весь день летал, пора и отдохнуть. Бескрылым неизвестно, что полеты сжирают массу энергии, которую вяленым мясом не восполнить. Во-первых, мяса выдали мало, во-вторых, намного лучше — свежее и с кровью.
После заката Тезарна разбудил Вихор.
— Смотри, факелы на берегу, — сказал он.
Факелов и правда было много, да и людей, как он заметил, не меньше. Отблески металла, гомон. Чуть позже спустили шлюпки. Затем свистали всех наверх — начинать погрузку провизии.
Удивительно: плавать невесть куда, предпринимать такие меры безопасности — и все для того, чтобы закупить еду. Странно. Но основная странность началась после погрузки провизии. Шлюпки снова отошли, а когда вернулись — пришлось поднимать их на палубу с тяжелым грузом. Грузом оказались местные разумные. Рабы, как понял Тезарн.
О том, что местные считают рабство нормой, он знал — юным ирруа давали краткую информацию о состоянии дел у иных народов. Другое дело, что для него подобное было дикостью. Скажи кто ему, что Арикса занимается работорговлей, не поверил бы. Но вот оно, доказательство, выгружено на палубу, а шлюпки ушли за новой партией.
Снова испытание. Смотреть, как местные гонят своих же сородичей, закованных в цепи, как скотину, в трюм. Он не испытывал жалости. Разве что — непонимание. Как они могут, разве они не сородичи? Разве они не понимают, что свой народ и свою расу надо защищать?
Тезарн сжал зубы. Он должен был броситься на помощь, прекратить эту несправедливость, освободить их всех, вернуть радость от жизни… Но он стоял. Не двигался. Он тоже презренный? Или он уронил свою честь уже так низко, что ниже некуда? Как он мог добровольно ввязаться в такое и согласиться?