Подземелья Мангуп – Кале полны захоронениями с древних времен, поэтому решил Пафнутий, не будет ничего дурного в том, что мама упокоится среди милых её сердцу древностей.
Поднявшись по «серпантину» на мыс «Дырявый», Пафнутий, отнёс мать в пещеру, возжёг припрятанные факела и свечи и принялся в голос читать священные мантры из Книги «Воды и Огня».
Он читал медленно и с расстановкой, отгоняя сон тёплой водкой. Едва над городом мёртвых взошла и утвердилась луна, Пафнутий, окурил тело матери можжевеловым дымом. Обнажил в гранитной стене пещеры нишу, походившую на школьный пенал, и, уложив внутрь Ириду Серафимовну, продолжил молитвенное чтение до рассвета….
Отряхивая с себя перхоть нахлынувших печальных воспоминаний, наученный горьким опытом Пафнутий, входя в подъезд, достал пистолет, навинтил на ствол цилиндрик глушителя, и осторожно, кошачьим шагом стал подниматься на шестой этаж.
На лестничных переходах царила пыльная пропахшая мочой темнота. Коробки лифтов, завывая по-волчьи, носились на ржавых тросах в гулкой «проруби» шахты.
Обитая клеенкой, дверь квартиры № 21 была чуть приоткрыта. Освещение, льющееся изнутри, казалось странным. Каким-то не естественно золотым. Словно невидимая линия проходила между домашним светом и тьмой коридора.
Дослав патрон, Пафнутий толкнул дверь и переступил порог. Метнувшись по комнатам, он не обнаружил ничего не обычного. Всё как будто на своих местах, только халат жены шёлковым пятном лежал на полу в спальне, да электричество запузыривало повсюду.
- Марина! – крикнул Пафнутий. Но, ему никто не ответил.
Пафнутий вошел в кухню. Никого.
В сковородке брызгая жиром во все стороны, румянились котлеты. Стол покрыт накрахмаленной скатертью, в дорогом фарфоре отражается пламя свечей. Вино, дожидается своего часа в плетёной корзине.
«Наверное, вышла к соседке». – Подумал Пафнутий, снимая пальто и убирая ствол в наплечную кобуру. – «Зачем же двери распяливать»?
Через мгновение, Пафнутий, услышал за спиной лёгкие шаги, и не знакомые гипсово-белые пахнущие землёй ладони, закрыли ему глаза.
Обжигающий холод сковал его, казалась, он превратился в кристаллическую статую.
Пафнутий резко повернулся.
Перед ним стаяла рыжеволосая девица, имевшая на себе из одежды лишь карнавальную маску поросёнка.
- А где Марина? – Изумленно вымолвил он.
Вопрос прозвучал как-то нелепо по-детски и от того Пафнутий остро почувствовал глупость, и опасность всего с ним происходящего.
- Вышла. – Ответила девица хриплым шепотом. – Совсем вышла. Теперь я за неё.
- То есть, как вышла? Куда?
- Не бери в голову милый. Давай ужинать. Смотри, какие сочные котлеты.
Девица начала раскладывать лакомство по тарелкам.
Руки незнакомки с тонкими длинными пальцами, украшенные ухоженными лиловыми ногтями проворно мелькали над плитой.
«Ногти! – Озарило Пафнутия. – Где я раньше мог видеть этот маникюр» ?!
Пафнутий выхватил пистолет и, пальнул в девицу. Выстрел, прозвучал, как выходящее из организма скопление газов, и рассеялся по кубатуре. Ноги непрошенной гостьи подогнулись, и она упала лицом в сковородку.
«Странно, почему нет крови, хотя должно быть море разливанное»?
Пафнутий ухватил труп за волосы, сдёрнул пластиковую маску.
На горле девушки обнаружилась кроваво-синяя борозда. Он повернул тело к свету.
Нет, память, его никогда не подводила.
«Так и есть. Арфистка»!
Из свежей раны на пол вытекло несколько капель зелёной желеобразной жидкости. Образовав на линолеуме чёрное дымящееся пятно. Пафнутий отскочил в сторону и поспешно вытер руки о штору.
Присев к столу, открыл бутылку, налил вина. Выпил. Вкуса он не чувствовал. Тёмная виноградная жидкость пошла по жилам, как вода. В голове зазвенело множество колокольчиков. Пафнутий, дождался, пока они утихнут, и, закусил котлетой.
Этого не может быть, но это данность, как снег, падающий за окном. Он сидит рядом с трупом на кухне и жрёт котлеты.
Пафнутий встал. Вышел в прихожею. Заперся, на все замки и ещё накинул цепочку на дверь.
По пути проверил телефон.
«Молчит. «Отгрызли» значит экспромтом здесь и не пахнет. Или, в теремок не постучатся? Стоп»!
Пафнутий в два прыжка оказался около ванной включил свет и распахнул дверь. Электричество, ровно отражалось в багровых узорах, выведенных маньяком – авангардистом на кафельных белых стенах.
Марина – вернее то, что некогда было ею, сидела в мраморной «чаше» до краёв наполненной красной жижей собственного сока. В стеклянных глазах жены застыли недоумение и ужас.