– Повбивають нас! – обречённо сказала толстуха.
– Не повбивают, – возразил мальчик. – Моряки не допустят. Вот увидите, тётя Малашка, они ни на шаг не отступят с позиций, а значит, и нас защитят.
В изумлении Артюхов закачал головой как китайский болванчик, а Герман поинтересовался:
– Это которые же моряки – не из бригады ли полковника Батракова?
Мальчик немедленно напрягся и, прищурившись, спросил:
– А вам на что, дяденька? Вы, часом, не шпион?
– Дяденька – никакой не шпион, а самый взаправдашний профессор, – со смехом сказал Никольский. – Или ты мне тоже не веришь?
Мальчик окинул младшего лейтенанта взглядом, и выдавил:
– Вам – верю, а дяденька-профессор, честное слово, на шпиона похож…
У Крыжановского заныло сердце – ощущение появилось такое, будто всё это однажды уже было с ним – явственно представилось, как сейчас толстая украинка начнёт уговаривать взять на попечение мальчишку…
– Хватит! – вскричал он в сердцах. – Гражданка, немедленно ступайте с детьми на пристань и ждите парома. А ты, Иван, не вздумай артачиться, а то мигом под арест пойдёшь… Двенадцать лет уже, значит, взрослый, и должен понимать, что такое законы военного времени...
Мальчик подобрался весь, поджал губы – видно, хотел возразить, но так и не решился, позволил женщине увести себя. Крыжановский кивнул побуждающе спутникам, и группа, не оглядываясь, продолжила путь.
До позиций, занимаемых бригадой Батракова, добрались быстро. Там группу уже ждали – сердитый подполковник, оказавшийся начальником разведки соединения, встретил их и провёл прямо в штабной блиндаж. Внутри помещение разительно напоминало памятный сарай особого отдела, пусть не размерами, но видом – точно: такая же темень, озаряемая лишь ничтожным светом «летучей мыши», и такой же, занавешенный одеялами, угол. Кислый портяночный дух, само собой, здесь тоже наличествовал. Вот только деятельность присутствующих имела иной, отличный от «многотрудных» забот майора госбезопасности Градова, характер. За одеялами в углу кто-то спал, о чём свидетельствовал доносящийся оттуда мощный храп. Над самодельным дощатым столом сычами нависли трое офицеров. Молча и угрюмо они рассматривали большую потёртую карту, не обращая внимания на вошедших. Один из офицеров, усталый, с землистым лицом и провалившимися глазами, в сердцах швырнул на карту циркуль, и произнёс:
– Не зря немцы концентрируют такие силы в районе Дар-горы, ох, не зря! Нутром чую – на нас попрут. На узких улицах им танки быстро пожгут, а на нашем участке есть где развернуться – открытое пространство, долина реки Царицы… Вот что, брат, давай-ка, связывайся с дальнобойной артиллерией, пускай прямо сейчас готовят заградительный огонь…
Напротив стоял другой стол меньших размеров, и там, за пишущей машинкой, расположился неопределённого возраста красноармеец, чья внешность заставляла вспомнить бравого солдата Швейка каким тот виделся по прочтении знаменитого романа Гашека – туповатым, и одновременно до невозможности ушлым. «Швейк» весьма бодро стучал по клавишам, а подле него в позе ораторствующего Демосфена красовался офицер со знаками различия старшего батальонного комиссара.
– Пиши так, – ораторствовал комиссар. – Ещё и потому целью военной агрессии мирового капитала, приведшего к власти в Германии чудовище-Гитлера, стал СССР, что это – единственная страна в мире, которую не затронул общий кризис капиталистической системы. Кризис, лицемерно замаскированный под наименованием «Великая депрессия». Подлые и циничные капиталисты, видя, как накопленные ими в результате эксплуатации трудящихся ценности превращаются в дым, обезумели настолько, что ввергли народы в новую Мировую войну. Они наивно полагали, будто таким кровавым способом удастся избежать неотвратимого краха…
Остановившись на миг, оратор патетически взмахнул сжатой в кулак рукой, и воскликнул:
– Так нет же, господа капиталисты! Вам не добиться своего, ибо дела ваши нам видны, и война может лишь на короткое время отсрочить ту кару, которая несомненно настигнет вас от руки разгневанного пролетариата…
Тут комиссару пришлось потерять мысль, ибо начальник разведки отвлёк его самым бесцеремонным образом.
– Фитиля не видал? – спросил он озабоченно.
– Да где-то здесь ошивался, – недовольно бросил политработник, а затем добавил: – Ты б его делом занял, что ли, а то это – страшный человек, когда он от скуки мается...
– Так я как раз ему дело и привёл, – кивнул на новоприбывших разведчик.