Дальше понятно: услыхав голос Гиви – голос земляка, грузины уж больше не колебались, пристрелив Кофенрейтера и Фота, они сдались.
Закончив допрос, Никольский пожелал лично осмотреть трупы командира роты и его подручного Фота, для чего направился к указанному грузинами месту. Долго искать не пришлось – из травы навстречу особисту встал человек в форме оберлейтенанта, с залитым кровью лицом и с пистолетом в руке. Никольский от неожиданности отшатнулся, после чего получил от немца рукояткой промеж глаз, и рухнул в полынь.
А оберлейтенант, больше не обращая на него внимания, бежит вперёд. И прежде, чем автоматы и пулемёт разведчиков делают из него решето, успевает выстрелить. Один раз! В Розу Литвякову! Герман видит, как Каранихи делает короткий шаг вперёд, навстречу пуле – слева на его груди расцветает маленькая алая гвоздика. Индус тяжело падает лицом вперёд, Роза бросается к нему, переворачивает на спину и кладёт голову себе на колени.
Первой мыслью Германа было: «Друг ранен – просто ранен, не убит. Сейчас же усадить его в кабину самолёта и везти в лазарет!»
А потом он встретился взглядом с Каранихи и понял, что никакого лазарета не будет. Индус мягко улыбнулся, отвёл глаза и сказал два слова:
– Цветок! Карма!
Герман проследил, куда глядит умирающий – последний свой взгляд тот подарил намалёванному на фюзеляже истребителя цветку розы.
Что было дальше, воспринималось смутно, словно сквозь вату. Грузины копали сапёрными лопатками могилы, Роза Литвякова говорила пламенную речь о павших в бою товарищах, грузины гурьбой впряглись в лямки и завершили миссию убитых верблюдов – дотащили истребитель до ровного участка дороги. «Товарищ Вольф» взлетел без усилий, в небе его силуэт почему-то оказался похож на цветок… Чёрный цветок!
Неизвестно, сколько бы ещё Крыжановский пребывал в раскисшем состоянии, если бы не Фитисов. Подойдя, он встал рядом и спокойно сказал.
– Когда у меня в группе первого бойца убило, я целый день жрать не мог, всё думал об одном и том же – если бы, да кабы, и где дал маху… Изводил себя нещадно, наче загнавший конягу биндюжник. Проще говоря, думал не то, шо треба, отвлекался от дела. Результат не заставил себя ждать – ещё один прохлоп и потеря сразу троих.
Герман посмотрел на Фитиля.
«Сколько ему лет? Двадцать три? Двадцать четыре? В сущности, ведь совсем мальчик ещё, но мудрости – на двоих старцев с лихвой. Война, вот что его сделало таким. На войне другой счёт времени. На войне люди быстрее проживают жизнь».
– Свяжитесь со штабом и доложите нашу ситуацию, – сказал Герман ровно. – Спросите, что делать с пленными.
– Есть, товарищ профессор! – без особой радости ответил одессит.
Дальше оказалось, что Гиви Газделиани вместе с Розой не улетел. Это событие прошло мимо внимания Германа, занятого своими переживаниями. Почему Гиви остался, понять не составляло труда – после общения с товарищем Никольским, у лётчика наверняка возникли опасения, что его безоружных земляков просто расстреляют, вот он и поддался импульсу.
Пока ждали ответа от руководства, импульсивный грузин весь извёлся: ходил кругами вокруг радиста Семечки, что-то ободряюще кричал пленным, курил одну за другой папиросы, и даже снимал нервное напряжение пением.
Впрочем, это пение быстро пресёк Фитисов, поскольку оно мешало сосредоточиться на работе – старший лейтенант уточнял у грузин дислокацию вражеских частей и сверял полученную информацию с картой, добытой ночью в немецком штабе.
– Плохой ты человек! – сказал в ответ Гиви, но петь прекратил.
Наконец задремавший с надетыми наушниками Семечка подхватился и начал быстро писать в радиоблокноте.
Указание центра гласило: группе Крыжановского продолжить выполнение задания, а грузинскому подразделению надлежало с боем прорвать линию фронта и соединиться с частями 62 армии. Успешное выполнение этого приказа обещали засчитать как искупление вины перед Родиной.
– Ну что, пернатый, принимай командование пехотной ротой, – Фитисов покровительственно похлопал Газделиани по плечу. – А это тебе от меня лично подарок.
С явным сожалением он протянул новоиспечённому ротному свою волшебную карту.
– А ты как же? – недоверчиво спросил Гиви. Он явно не ожидал от колючего одессита столь широкого жеста.
– Я эти ноты наизусть помню, – зевнул Фитиль. – А для страховки ещё на свою командирскую карту всё перенёс. Так шо сыграю в лучшем виде. Ты вот шо, прикажи этой банде подобрать фрицевские значки. Нарвётесь на немцев, так, с понтом, вы – свои. Пока те прикинут хрен к носу, вы их уже почикаете без лишнего шухера. Прорываться настоятельно рекомендую вот в этом месте.