Джереми Лэйн
Когти
Действующие лица
Бриджеман, Франсуаза — управляющая казино в «Голубом Джеке».
Бриджеман, Рита — ее дочь, танцовщица.
Вайт, Ватни — врач-психиатр.
Карпентер, Гарри (Рамон) — партнер Риты Бриджеман по танцам.
Кивер, Джордж — владелец заведения «Голубой Джек».
Коннерли, Джейс — владелец ресторанов.
Коннерли, Джон — его сын, боксер.
Коннерли, Стентон — брат Джейса, композитор.
Легрелл, Арди — метрдотель «Голубого Джека».
Лонг, Том — страховой агент.
Луи — бармен «Голубого Джека».
Поллок, Стив — тренер Джона Коннерли.
Свенсон — старая служанка Стентона Коннерли.
Табор, Эван — фабрикант.
Флетчер, Дэвис — частный сыщик.
Хаскелл, Эд — окружной шериф.
Хопп — инспектор полиции.
Хэнк — полицейский, агент окружного шерифа.
Эрл, Фрэнк — владелец клуба «Фантазия».
Часть I
Врач изучающе посмотрел на собеседника: седой голубоглазый здоровяк тщетно пытался подавить волнение.
— Все это привело к тому, — нервно говорил он, — что сейчас девочка окончательно поссорилась с матерью... Для вас не новость, что многие юные девицы временами взбрыкивают, бросаются, закусив удила, очертя голову, неведомо куда и все такое. Но этой уже двадцать один год. Пора бы, как говорится, за ум взяться! Впрочем, нелады с матерью у нее начались давно, хотя та всю душу в нее вкладывала, всем жертвовала, чтобы вывести девчонку в люди. При весьма ограниченных средствах учила дочь, балету и теперь та превосходно танцует; казалось бы, будь благодарна, есть надежда на успешную карьеру, работай, продолжай, и вдруг — нате вам! — девчонка все испортила, бросила балет, заявив, что это навсегда. Устроилась в ночном клубе, имела успех у завсегдатаев, правда, тут же получила замечание от полиции, и администрация потребовала, чтобы она смягчила стиль танца и, главное, одевалась поскромнее. Словом, ситуация в семье сейчас создалась напряженная и ненормальная, вот почему я решил обратиться к вам за помощью, доктор Вайт...
Посетитель замолчал, глядя в окно, где виднелись искусно подстриженные кусты, ухоженный газон в тени деревьев. Больница солидная, машинально отметил он, не зря она популярна в частных домах. Да и психиатр этот вызывает доверие... Напрасно я колебался.
— Это ваша родственница? — спросил доктор.
— Нет, я друг семьи.
— У девушки есть отец?
— Нет, он умер. Чтоб содержать семью, мать стала работать управляющей казино в «Голубом Джеке» Джорджа Кивера. Это двадцать миль вверх по автостраде, может, когда-нибудь бывали там?
— Да, — сказал Ватни Вайт, — но я не знаком с управляющей.
— Значит, вы не поднимались в казино, — улыбнулся крепыш.
— Нет, — ответил Вайт. — Так что же вы от меня хотите?
— Видите ли, мать тревожится за свою репутацию, и меня попросили...
— Как имя матери? — перебил его доктор.
Седой мужчина настороженно взглянул на психиатра, прежде чем произнес имя: миссис Франсуаза Бриджеман.
— А девушки?
— Рита... Рита Бриджеман. — А как вас зовут?
— Джейс Коннерли.
— Вы владелец ресторанов?
— Да.
— Я дважды обедал в ваших заведениях. Мне понравились пирожки с креветками, приготовленные на жаровне.
— Спасибо, доктор, — быстро проговорил Джейс Коннерли.-Вы меня порадовали. Если не возражаете, вернемся к Рите и ее матери. Мы питаем надежду, что вы согласитесь стать нашим домашним врачом; нам не нужны, как вы понимаете, бесплатные советы, не потому, что это плохо, а лишь из глубокого уважения перед медициной, в которой, доктор, я не разбираюсь, не знаю даже, какие пилюли следует принимать от несварения желудка, не говоря уже о других сложных случаях. Для меня и Франсуазы психиатрия — китайская грамота. Но я надеюсь, что вы сможете нам помочь, хотя случай с Ритой мне представляется довольно тяжелым.
Они помолчали. Поглядывая на доктора, Джейс Коннерли прикидывал: этот Вайт очень молод, должно быть, ему не больше тридцати, но, ясное дело, голова у него варит здорово, раз такая отличная репутация, да и гонорары, видно, немалые, отсюда и роскошная загородная клиника, великолепный дом, ухоженный сад... Он будет стоить больших денег, черт побери! Но ведь она нуждается именно в таком враче... паршивая девчонка!
Коннерли так задумался, что не сразу ответил на заданный доктором вопрос. Он извинился:
— А, да... Рита! Я не знаю точно, где она живет. Сейчас у нее квартира где-то в городе.
— Я хочу посмотреть на нее, — сказал психиатр. — Вы не знаете, где она танцует?
— В заведении Фрэнка Эрна. В «Фантазии».
— "Фантазия"? — оживился врач. — Это неподалеку от одного из ваших ресторанов?
— Совершенно верно, — ответил мистер Коннерли. — В центре квартала.
— Вы видели, как Рита танцует?
— Да. То есть, я хотел сказать, видел, но не в заведении Эрна. Я видел ее сольные концерты и выступления в танцевальной академии.
— Вы разговаривали с ней по поводу ее отношений с матерью?
— Пожалуй, раза два... Но мне тут же приказывали идти жарить спаржу или что-нибудь в этом духе.
Вайт доверительно улыбнулся Коннерли. Оба встали, чтобы пожать друг другу руки.
— Я повидаюсь с ней, — сказал психиатр. — А после встречусь с ее матерью. Где удобнее всего с ней поговорить?
— В «Голубом Джеке», где она работает, у нее там свой кабинет. Это недалеко отсюда, прочувственно пожимая руку Вайту, сказал Коннерли.
Посетитель ушел. Несмотря на то, что разговор был недолгим и необязательным, на душе психиатра остался скверный осадок, который упорно не желал раствориться, исчезнуть...
Коннерли тяжело опустился на сиденье своего «кадиллака» и направил машину на автостраду.
Не сделал ли он глупость, обратившись в клинику? Для такого специалиста, как Байт, все высказанные им тревоги могли показаться пустяками. А что Байт подумал о нем? Не принесет ли этот визит какого-нибудь вреда Рите? Впрочем, сейчас уже поздно что-либо менять, разве что уговорить Франсуазу отказаться от своей идеи. Конечно, надо попытаться убедить ее — и возможно скорее, нельзя это надолго откладывать... Гордость мешает ей оставаться на этой работе, но у нее есть возможность иметь свой ресторан! Почему все-таки, думал Коннерли, она не хочет выходить за него замуж?
Джейс Коннерли нажал на акселератор — машина прибавила скорость. Мысли хаотично мелькали в его возбужденном сознании. Почему-то всплыло в памяти волевое лицо сына. Джону сейчас двадцать восемь и его ничего не интересует, кроме бокса. Он настоящий боец и упрямо добивается высших результатов на ринге.
О чем думает Джон? Победа, борьба, тренировка, и снова: тренировка, борьба, новая победа. Это ужасно! Бесконечная карусель, пока кто-нибудь не сшибет тебя наземь. Однако какие свинские мысли лезут в голову! Ведь это — сын... он живет один, он ожесточился, отец должен создать ему другую семью и хочет этого, размышлял Коннерли, — да, я хочу жениться, но Джон... нет, торопиться здесь нельзя, нужно обождать, пока он не привыкнет к этой мысли. А пока пусть у него будут хорошие деньги, нужно дать ему возможность их заработать. С ним не просто, Джон всегда ненавидел мой ресторанный бизнес, порой я думаю, заодно — и меня. Иногда мне кажется, что он не годится ни на что серьезное, кроме как помыкать своими дружками, этой шайкой оборванцев, которые, в свою очередь, помыкают им и обирают его. И все это опять деньги, деньги...
Так, занятый мыслями, Коннерли проехал девятнадцать миль и свернул к своей загородной вилле. На повороте по многолетней привычке притормозил, но останавливаться не стал. Глянув поверх ровного газона на дом, вспомнил, что обещал своему брату Стентону привезти деньги для его музыкантов. Джейс нахмурился. Деньги. Всегда деньги. Он один должен платить, а остальные только тратят! — думал Джейс. Треск, гудение, звуки скрипок и виолончелей, хрипенье басов. Всеобщая глупость! Но, дорогой, тут уже ничего не поделаешь! Стентон ему хвастался, что он лучший современный композитор среди пишущих квинтеты. Повсюду в доме разбросаны ворохи нот, а он сочиняет музыку в саду, так как не может работать в помещении. Со всех сторон раздаются дьявольские звуки. Стентон не желает мыть посуду у него в ресторане, а он должен платить его бренчалыцикам и, мало того, двоим оплачивать дорогу из предместья и обратно. К черту! Это невыносимо. Пора кончать со всем этим! Больше сюда ни шагу!