Выступление закончилось под гром аплодисментов. Три раза раскланивались Рита и Рамон, потом еще дважды — Рита одна; она часто дышала, ее глаза блестели от возбуждения. Это был полный успех. Фрэнк Эрл, владелец заведения, вышел к ней, чтобы выразить свою признательность.
В своей раздевалке Рита обнаружила визитную карточку. Так она узнала, кто был неизвестный: «Ватни Вайт» было написано на карточке.
Чтобы успокоить свои расшалившиеся нервы, Джейс Коннерли выпил три порции виски в баре «Голубого Джека». Ни одна из его многочисленных гипотез не помогла ему ответить на вопрос, что же именно побудило Джона посетить Франсуазу. Коннерли терялся в догадках. Он был буквально потрясен и даже взбешен! Какого черта парень суется не в свое дело?!
Джордж Кивер, хозяин заведения, сделал знак официанту и присел рядом со своим приятелем. Кивер был тучным человеком лет за сорок, у него был громкий мужественный голос, золотые зубы, жидкие волосы и ресницы цвета соломы.
— Здесь сейчас Том и Эван, — сказал Кивер. — Они хотят начать игру. Пошли к ним.
Джейс Коннерли не возражал и молча поднялся по лестнице на второй этаж. Кивер шел за ним, украдкой на него поглядывая.
Двое друзей на втором этаже уже были навеселе. Они только садились играть в карты. Джейс поздоровался. Они обратили внимание на его вымученную улыбку и слабый голос, хотя Коннерли не показался им очень пьяным.
Игроки подвинули стулья к столу. Эван Табор, владелец фабрики консервированных продуктов, подснял карты; сдавал страховой агент Том Лонг, самый молодой из четверки. Его недавно бросила жена, не найдя с ним счастья, по этой причине мистер Лонг развеивал свою печаль в «Голубом Джеке».
Джейс Коннерли выиграл первый ход. Он ставил по доллару на каждое очко и за каждый пас.
— Так очень долго, — нечленораздельно проговорил он, качая своей пепельной головой. — Давайте по пяти. Ты сдаешь, Джордж.
Джордж Кивер взял колоду, но остановился, так как вошел еще один человек — Эд Хаскелл, окружной шериф.
— А, играете... — протянул он. — Разрешите карты. Кивер стасовал колоду. Шериф Хаскелл подвинул стул, посмотрел на пятидолларовые купюры на углу стола и в свою очередь извлек пять долларов. Джейс Коннерли сделал ставку. За две игры он положил в карман 35 долларов и проговорил более четким голосом:
— Это очень слабо.
Не обращая внимания на то, что ему говорили его приятели, он встал из-за стола и, тяжело ступая, подошел к окну. За окном стемнело. Джейс бросил взгляд в сторону своего дома.
Он вспомнил, что даже не принес домой никакой еды. Не принес и денег для музыкантов Стентона. Поболит у него теперь голова, подумал он. Придется ему в одиночестве пиликать на скрипке, сбежав от своих музыкантов и кредиторов. Уже вечереет, в саду сейчас темно и он вынужден будет вернуться в дом, а там встретиться с ними лицом к лицу. Ну, а мне-то что? У меня к нему нет ни капли сочувствия. Мне наплевать на его музыку и на то, что ее не публикуют. Он только выбрасывает деньги на ветер! Отлично, ну а мне-то какое дело?!
А где сейчас Джон? Все еще с ней? Наверное, уже ушел. Тоже мне чемпион! Пока у него нет ничего, кроме желания стать знаменитым боксером. Смешно смотреть, как он носится с этой идеей. А сейчас он у Франсуазы, и я не смог ему помешать! Проклятье!
Он возвратился к своим друзьям, громко спросил:
— Ну как дела, ребята? Кто объявит черви? Он подошел к двери и приглушил звонок.
— Ты наверно хочешь выпить, эй, Джейс? — спросил Кивер.
— Как черт! Продолжим партию в ресторане? Я дам вам отыграться: десять долларов ставка, двадцать долларов — пас.
— Ну, а что ты думаешь, нарушитель веселья? — воскликнул Эван Табор, фабрикант.
— Я думал, это дружеская партия, — фальшиво посетовал Том Лонг.
Играли вчетвером, официант не успел принести виски с содовой, как Джейс Коннерли опять выиграл.
— Мне надо спуститься, посмотреть, как обстоят дела. Должны прибыть клиенты, — сказал Кивер.
Джейс выписал официанту чек и угостил всех.
— Давайте продолжим, — сказал он. — Останься, Джордж, я дам тебе отыграться. Двести долларов ставка и сто долларов пас. Хотите? Давайте. Я сдаю.
Игроки быстро переглянулись, трое из них вернулись к столу. Том остался стоять.
Шериф Хаскелл пошел вначале 10 и потом 11, но на этом и остановился. Джейс Коннерли пошел с четырех, между тем Кивер объявил 2 и 2 и был вынужден достать бумажник, чтобы заплатить. Эван Табор играл с осторожностью и объявил семерку. Тогда Джейс Коннерли громогласно объявил, что идет на все, и сорвал всю ставку. Таким образом он положил в карман жилета 600 долларов. Его челюсти сжались, глаза сузились. Он снова наполнил пять бокалов.
— Выпьем! За карту, которая идет! Так быстрее, и не надо торчать тут весь вечер. Послушайте! А давайте по пятьсот!
— Ты что, сошел с ума? — спросил Эван Табор.
— У вас не в порядке с головой, Джейс, — сказал шериф. — Я думал, что это все же дружеская партия!
— Эх вы, трусы! — заорал Джейс Коннерли. — Давайте по пятьсот! Кто будет?
— Я, — твердо сказал Эван Табор и достал деньги, между тем Том Лонг протянул руку к картам и начал их тасовать.
— Хотите перемешать еще? — спросил Кивер.
— Кончайте тасовать! — выкрикнул Джейс Коннерли. — Положите колоду!
Кивер достал 500 долларов; Эван Табор положил другие 500 рядом с деньгами хозяина ресторана.
— Поехали. Достаточно перетасовали.
Кивер снял четверку треф и недовольно выругался.
Джейс Коннерли вытащил девятку червей.
Эван Табор восьмерку той же масти.
Коннерли опустил в карман 1500 долларов, остальные четверо стояли рядом со своими стульями и одновременно говорили, но он их не слушал. Опять наполнил бокалы, поставил их на стол и, прищурившись, посмотрел в лицо Табору.
— Что происходит? Я взял все твои черви.
— И очки. Все, что пришли сверху, — ответил фабрикант.
— Прекрасно! — пробормотал Коннерли. — У тебя есть мясная лавка в нижнем квартале. Ты играешь на нее. Я же ставлю против свое заведение на Восьмой авеню и уличное кафе на Пятидесятой. Центр против нижнего квартала. Все на карту! Я тасую, ты снимаешь! Ну! Смелее!
— Будь что будет, а там посмотрим, — сказал Табор с погасшим взором.
Трое наблюдателей хотели сдержать игроков, но партия началась. Джейс Коннерли осушил свое виски, другие тоже выпили. Шериф перемешал колоду: дал карты Джейсу, который неуклюжим движением передал их Табору; тот положил карты на угол стола и старательно их перемешал.
— Ну, теперь хорошо! Давай! — крикнул Коннерли. — Вперед! Снимай!
Табор достал валета треф.
— Голубой Джек, — запинаясь, произнес Кивер[1]. Джейс Коннерли открыл девятку пик.
Он мог бы лишиться своего лучшего ресторана.
— Очень хорошо, — задумчиво протянул он. — Из двух зол надо выбирать меньшее — суеверие.
Его рука потянулась к стакану с виски.
— Сыграем еще раз, Эван? У тебя есть еще фабрика и магазины, а у меня еще четыре ресторана. Поставь на свою фабрику!
Том Лонг и шериф запротестовали и пытались их дружески увещевать. Никто их не послушал. Эван Табор пронзил Джейса Коннерли взглядом через стол: они оказались лицом к лицу на расстоянии нескольких сантиметров.
— Сдавай! — сказал Табор. — Я сыграю.
В наступившей тишине был слышен лишь шелест карт. Табор искоса взглянул через плечо, чтобы проследить, как будут тасоваться карты. Шериф сидел, низко опустив голову.
— Давай! — сказал Джейс Коннерли. Эван Табор сдал короля червей. Джейс Коннерли — туза пик.
Наблюдающие засопели, почувствовав облегчение.
Табор взял свой пиджак и из внутреннего кармана достал вечное перо. На бумажной салфетке, которую вместе с выпивкой принес официант, дрожащей рукой написал:
Отдаю полностью в распоряжение Джейсу Коннерли свою фабрику для консервирования мяса. Эван Табор.