Но помни — счастье лишь в твоих руках,
Старайся же, чтоб в мыслях и делах
Твое всегда осталось бы с тобою,
И смело спорь с Фортуною слепою.
Лишь добродетель сто веков живет,
Вода не смоет, враг не отберет,
Огонь ее не уничтожит жгучий.
А остальным владеет только случай.
ПЕСНЯ IV
На башне каменной, трехстенной, на засов
Закрытой, вверенной охране злобных псов,
Бродящих у ворот, сидела бы Даная,
Ночных развратников угрозы презирая,—
Когда б Акризий, страж, спускающий собак,
Обманут не был сам Венерой! Вышло так,
Что Зевс стал золотым густым дождем, который
Проник в убежище сквозь все его затворы.
Ведь золото порой и воинов сильней,
Оно скорей пройдет сквозь стены крепостей,
Чем гром иль молния. Погиб и дом пророка,
Когда был жадностью захвачен он глубоко.
И Македонцу все сдавались города,
Подкупленные им без всякого труда.[18]
Пред властью золота начальники бессильны,
Готовы флот они отдать за дар обильный.
Но от больших богатств жди и больших забот.
Чем больше человек сокровищ соберет,
Тем больше жаждет их. И я уж тем доволен,
Что непомерными желаньями не болен.
Ведь чем умеренней в желаньях мы своих,
Тем власть небесная скорей исполнит их,
А с богачами нам не след вступать и в братство,
Чтоб не пришлось потом влачить цепей богатства.
Владыка ль тот, кто рад насыпать через край
В амбары гданский хлеб, жулавский урожай,
А сам насытиться не может этой пищей
И, числясь богачом, по сути тот же нищий?
Есть у меня лесок, луг с ключевой водой,
Жду урожая я с уверенной душой,—
И щедрой Африки владетель не сравнится
С тем, что судьбою мне отпущено сторицей.[19]
Хоть я и не копил подольских пасек мед
И в погребе моем вин сремских недочет,
Хоть нету у меня овечьих стад богатых,
Пасущихся в горах, где зеленеют скаты,
Далек от бедности мой дом, сыта семья.
К чему избыток мне? Судьбой доволен я.
Чрезмерной алчности, по счастью, я не знаю
И пользу большую от бога получаю,
Чем, если б Венгрией, Венецией владел.
А жадности людской неведом ведь предел.
Довольствоваться мы должны той мерой хлеба,
Какую каждому из нас дарует небо.
ПЕСНЯ V
Позор, поляк! Ущерб непоправимый!
Опустошен подольский край родимый.
Язычник нечестивый над Днестром
Добычу делит — пленных под ярмом.[20]
Презренный турок псов спускает своры,
Прекрасных ланей угоняет в горы
С детенышами — и надежды нет,
Что вновь они родной увидят свет.[21]
Кто будет продан в рабство за Дунаем,
Кто для орды простится с милым краем,
Дочь шляхтича (господь, внемли мольбам!)
Должна стлать ложе басурманским псам.
Разбойники, что шлют нам тьму мучений,
Ни городов не строят, ни селений,
Живут в шатрах среди своих степей
И нас, как псы, кусают всё больней.
Так волки любят нападать на стадо,
Когда нет пастуха, плоха ограда,
Когда пасутся овцы кое-как,
И нет надежных возле них собак.
Но как же турок будет нас бояться,
Коль нам в своих делах не разобраться?
Нам могут навязать и короля —[22]
Ведь наша и на то пойдет земля!
Будь зорким, лях, к чему твоя дремота?
Жди от судьбы иного поворота.
Пока от Марса приговора нет,
Не торопись, чтоб не наделать бед!
Теперь на то ты обрати вниманье,
Чтоб злобный враг за все твои страданья
Своею кровью смыл скорей пятно,
Что, как позор, твоей стране дано.
Все на коней! Иль пир для нас помеха?
Иль скудные блюда для нас утеха?
Нет, благородней есть на серебре
И тешить сердце в воинской игре!
Перекуем на талеры тарелки,
Заплатим войску деньги — не безделки.
Без дела бродит по стране солдат,
А мы скупы — хоть нам враги грозят.
Вперед заплатим. Это пригодится.
Ведь с нами может многое случиться.
Сначала выставь щит, а грудь потом.
Что пользы раненому за щитом?
«Поляк умнеет после пораженья» —
Пословица гласит. В том нет сомненья,
И можно новую сложить о том:
«Он глуп перед бедой и глуп потом».[23]
ПЕСНЯ VI
Властительница рифм и лютни золотой,
Несущая покой,
Сама назначь предел рыданьям и печали,
Коль друга милого теперь мы потеряли.
вернуться
18
Речь идет о Филиппе II (Македонском), отце Александра Македонского. Он часто использовал для своих целей подкуп; ему даже приписывается поговорка: «Нет такой высокой стены, через которую не перепрыгнул бы осел, нагруженный золотом».
вернуться
20
Кохановский говорит о наезде крымских татар в 1575 г., которые произвели громадные опустошения в Подольском крае.
вернуться
21
Несмотря на установленный в 1533 г. мир между Польшей и Турцией,, татары — подданные султана — не переставали нападать на Польшу.
вернуться
22
В 1573 г. турецкий султан пытался воздействовать на выборы короля в Польше, противопоставляя себя кандидатуре Габсбурга.
вернуться
23
Стихотворение направлено против шляхетской анархии, продажности, шляхты, ее близорукой внешней политики и ее стремления поставить свои личные интересы выше общественных. Именно этим настроением и было вызвано такое резкое осуждение шляхты в заключительной строфе.