Она, как жеребенок несмышленый,
Рукою пастуха неукрощенный,
Меня, скача дорогою степною,
Обходит стороною.
Пугала тигров ты, лесов громады
Вела с собой, смиряла водопады,
От струн твоих смутился, страшный с вида,
Сам Цербер, страж Аида.
Сто змей его клубком связались ярым,
Пасть гневная клубится смрадным паром
И, пену ядовитую роняя,
Дрожит губа тройная..
Но уж смеются Титий с Иксионом,
И перестала бочка быть бездонной
При звуках лиры. Все свои обиды
Забыли Данаиды.
Дай Богумиле знать об ядовитой
Жестокости злых женщин, о несытой
Бездонной бочке и жестокой мести
Презревших слово чести
Жилицах ада. Есть ли что гнуснее,
Презреннее для сердца и подлее?
Своих мужей те ведьмы ночью темной
Убили вероломно.
И лишь одна, что в памяти потомства
Останется, сумела вероломство
Сестер, отца, их гнусное деянье
Предупредить заране.
Она сказала: «Муж, прочь сновиденья!
Беги, ищи от гибели спасенья.
Отец мой нож тебе готовит острый.
С ним заодно и сестры.
Они сейчас, как яростные львицы,
И каждая к убийству лишь стремится.
Я милосердней и тебя спасаю.
Беги! Я умоляю.
Пусть от отца еще мне будет хуже
За то, что пожалела я о муже,
Пусть он меня к языческим народам
Пошлет по бурным водам —
Спеши, куда несет случайный ветер,
Под кровом тьмы тебя никто не встретит.
Беги и радуйся тому, мой милый,
Что спасся от могилы!
ПЕСНЯ XIX
Где тот, кто, не прельщен вседневной суетой,
О доброй славе лишь заботится со мной.
Кто хочет, если прах истлеет под землею,
Хоть имя доброе оставить за собою?
Ужели человек тот, кто живет, как скот,
В утробу льет вино, пихает снедь в живот?
Отличье от скота ведь в том у человека,
Что лишь ему даны и речь, и ум от века.
Мысль, нас достойная, должна сквозить в словах,
Имеющая вес и здесь, и в небесах.
Пусть воля добрая ведет нас, а кто может,
Для дела общего свои усилья множит.
В ком красноречья дар, кто разумом остер,
Пусть людям доброе внушает с этих пор,
Наводит всюду лад, предупреждает ссоры
И, вольность чтя, хранит законов приговоры.
А ты, что духом тверд, в решеньях сердца прям,
Сразись с язычником, как подобает нам.
Количество врагов простак лишь уважает,
Победу не число, а мужество решает.
И смелый всюду смел. Свободу он решил
Добыть любой ценой, хоть из последних сил.
Не проиграет тот, кто жизнь отдаст со славой,
И не умрет в тени, в безвестности неправой.
ПЕСНЯ XX
Ты ревность возбудил, епископ благородный,[27]
В других из-за меня, хоть ревновать не сродно.
Уехав в дальний край, ведь я на срок большой
Расстанусь и с детьми, и с горестной женой!
Она не думает, что я с тобою буду
Свободен от забот, докучных мне повсюду,
Что честь жить во дворце всегда мне дорога,
Что в свите у тебя и конь мой, и слуга.
Знать — жив ли я, здоров, вот все ее стремленья,
И дома эта мысль приносит ей мученья.
А вдруг я заболел? Найдется ль средь чужих
Кому заботиться о горестях моих?
По дому общие труды мы делим с нею,
И вдвое без меня ей будет тяжелее
Вести хозяйство в нем, подсчитывать итог
И пестовать детей — всех радостей залог.
Как знать, пускай никто не хочет в том сознаться,
(Хотя не следует во мне и сомневаться),
Быть может, на земле такие зелья есть,
Что заставляют нас забыть и дом, и честь.
Такая музыка и струн таких гуденье,
Которые внушить способны нам забвенье
Детей своих, жены и век служить тому,
Кто, как хозяин, чужд и сердцу, и уму?
Такая мысль жене в любви терзает душу,
Хотя доверия вовек я не нарушу.
Не будь причиною всех этих женских бед —
Напрасны ли они, епископ, или нет!
Как нас ты разлучил, так и сведи нас скоро.
Твоя на это власть. Зависят приговоры
От человеческих желаний. Пусть она
Не будет более со мной разлучена!
ПЕСНЯ XXI
Хоть сердце у жестоких уз во власти,
Но я считаю счастьем,
Что в столь прекрасные был пойман сети;
Грущу, но радостно живу на свете,
И даже в час томленья
Людской молве не придаю значенья:
Ведь той я обладаю,
Которой равной на земле не знаю,
И чту благословенный
Я день, когда к ней в сеть попался, пленный.
вернуться
27
Это стихотворение Кохановский посвятил своему другу Петру Мышковскому (1505—1591), епископу плоцкому, впоследствии краковскому, гуманисту и меценату, которого он посетил в Кракове в последние годы своей жизни.