Следующая группа размеров Кохановского состоит из размеров: 1) 9 (5 + 4), 2) 12 (7 + 5), 3) 14 (7 + 7). Можно с уверенностью сказать, что происхождение этих размеров — не праславянское. Правда, они не свойственны также и латинской религиозной средневековой песне. Языковые памятники в отношении этих ритмов не дают никаких указаний, поэтому разговор о них придется отложить на более позднее время.
Остается рассмотреть еще несколько размеров, ведущих свое происхождение, по-видимому, от латинской поэзии, т. е. в конечном счете от эпохи средневековья. Это: 1) 7, 2) 8, 3) 13(7 + 6). В данном случае следует исключить гуманистические западноевропейские влияния, так как все три размера с давних пор широко применялись в польской религиозной поэзии, а 13-сложный размер, по всему вероятию, проник в XV в. в польскую народную песню. Подобная гипотеза имеет под собой то основание, что 13-сложный размер типа 7 + 6 уже в XV в. встречается в религиозных песнях, мелодии которых, согласно мнению историков музыки, ведут свое происхождение из народа. Я имею в виду «Псалтырь Иисусов» 1488 г. Тот же самый Яхимецкий утверждает, что мелодия, на которую поется 13-сложник имеет несомненно народный характер, что в ней ощущается танцевальная основа, точно так же, как и в дополнениях к «Богородице».[277]
В противовес стихотворному размеру 13 (7 + 6) полностью чужды народной песне бесцезурные размеры: 7- и 8-сложник. Лось пишет: «8- и 7-сложных стихов без цезуры в фольклоре славянских народов почти не встречается».[278] Однако известно, что эти ритмы типичны для религиозных средневековых песен, в особенности песен наиболее древних. Польская религиозная поэзия тоже изобилует стихами, где применяются оба эти размера. Можно утверждать, что эти размеры сами по себе чужды народной песне славянских народов. Тень сомнения на их славянское происхождение накладывает и то обстоятельство, что более чем 6-сложная строка бывает обычно двучленна. Характер мелодии народных песен требовал цезуры, и потому эти размеры не могли повлиять на народный стих, в котором 7-, 8-сложные строки имеют форму: 4 + 3 и 4 + 4. В 8-сложном стихе принцип симметричного деления строки мы можем наблюдать и в латинских религиозных песнях.
Последним ритмом чарнолесской поэзии, о котором мы старательно избегали говорить, является трудный для объяснения 11-сложник типа 4 + 7. Его особенность заключается в том, что исключена возможность его праславянского происхождения, так как его можно обнаружить лишь в русских народных песнях. Однако неизвестно, как следует отнестись к выводам, которые напрашиваются сами собой в связи с его присутствием в средневековых латинских песнях. Его литературная судьба в Польше тоже весьма своеобразна. Предшественники Кохановского, не исключая и анонимных авторов польских религиозных песен, совершенно не употребляют этого ритма. После Кохановского его использовал в 1590 г. Себастьян Грабовецкий в своих «Духовных стихах». Трудно сказать, было ли это заимствованием из Кохановского или же в такой форме проявилось непосредственное влияние версификации латинских религиозных песен на одного из главных поэтов контрреформации. Потом мы встречаем этот размер лишь в поэзии Норвида. Знаменателен тот факт, что этого ритма избегают «Песни — танцы — паваны», а также «Роксаланки», несмотря на то, что на те и на другие заметно повлияла чарнолесская поэзия. У самого Кохановского этот размер является редчайшим исключением.
Все эти рассуждения дают основания для следующих выводов. Бесспорное праславянское происхождение можно признать за пятью стихотворными размерами чарнолесской поэзии: 1) 5, 2) 6, 3) 10(4 + 6), 4) 13(8 + 5), 5) 14(8+6). Для размеров: 1) 10(5 + 5), 2) 11(5 + 6), 3) 12(6 + 6) — это можно считать весьма вероятным. Не народное, а стало быть, в конечном счете, латинское и средневековое происхождение имеют размеры: 1) 7, 2) 8, 3) 13 (7 + 6). Генеалогия следующих четырех размеров Кохановского совершенно не ясна: 1) 9(5+4), 2) 11(4 + 7), 3) 12(7 + 5), 4) 14(7 + 7).
Подтверждение этим выводам можно получить, сопоставив ритмику Кохановского с ритмикой современных народных и популярных песен. Возьмем сначала те размеры, происхождение которых, руководствуясь изложенными выводами, следует считать средневековым, латинским. Это: 7, 8, 13 (7 + 6).
Действительно следует признать, что бесцезурный 7- и 8-сложный стих чужд не только современной польской народной песне, но и старинной народной песне. Запись полноценного 7-сложника конца XIV в. дает нам двучленность размера: 4 + 3. Это подтверждается и народной колядкой светской тематики, адресованной хозяину-помещику, из сборника так называемых «Сельских забав», изданного в 1543 г. в Унглеровской типографии: «А czyj że to nowy trzem. . .» Дальнейшее подтверждение этому дает не сохранившийся доныне сборник колядок XVI в., описанный Затэем[279] и содержащий зачины народных несен, которые служили для указания колядок. Первая строка одной из песен этого сборника такова: Szła dzieweczka po wodę. Следует отметить, что мы обязаны Кохановскому записью целого двустишия народной песни, имеющей 7-сложный размер 4 + 3. Стоит привести этот отрывок, в котором можно увидеть отношение поэта к народному стихосложению. Фрашка, содержащая эту запись, сама отчасти имеет тот же размер: