Поговорив о 13-сложном стихе народного типа 8 + 5 или 4 + 4 + 5, мы можем перейти теперь к обсуждению той категории размеров чарнолесской поэзии, происхождение которых мы считаем наверное или почти наверное праславянским. Это, как мы уже видели, в группе I: 5; 6; 10 (4 + 6); 13 (8 + 5); 14 (8 + 6); и в группе II: 10(5 + 5); 11(5 + 6); 12(6 + 6). Сопоставление этих ритмов с ритмами отрывков или полных текстов старинных польских песен, как народных, так и популярных, подтверждает вышеизложенные выводы. В упомянутом собрании «Зачинов» народной песни XVI в. И. Затэя и в изданных Ю. Кшижановским популярных песнях из лютневой табулатуры[282] Николая Стшешковского (1553)[283] мы находим все только что перечисленные размеры за исключением 10-сложника типа 4 + 6. Этот размер был, однако, зафиксирован в отрывочной 6-строчной записи cantilena vulgaris, сделанной около 1460 г.: «Nie wybiraj, junochu, oczyma». Польское происхождение одного из этих размеров — 11 (5 + 6) подтверждает сам Кохановский, приводя во фрашке «О смерти» строку из народной песни:
Через два года после смерти Кохановского вышла из печати «Первая книга фрашек» Мальхера Пудловского, который процитировал там другую популярную песню, выдержанную в том же ритме. Происхождение размеров 9 (5 + 4), 11(4 + 7), 12 (7 + 5), 14 (7 + 7) по-прежнему остается неясным. Наиболее загадочен 12-сложник типа 7 + 5, загадочен потому, что в популярных песнях из лютневой табулатуры Стшешковского мы находим его в необычайно вычурной строфе: 12аа ббб 10вв. Такой строфы и такого 12-сложника не знает вся существующая до сих пор польская поэзия. Этот размер не встречается также в народной песне ни у одного из славянских народов. Поэтому данный размер скорее всего чужой, может быть, итальянский. Кохановский написал двадцать произведений этим размером; по-видимому, он опирался на живую традицию, одним из проявлений которой могло быть стихотворение из сборника песен лютневой табулатуры Стшешковского. Мы видим, что нет никаких фактов, которые говорили бы в пользу польского или народного происхождения этих размеров. Подобный негативный результат по сравнению с результатом, полученным недавно при помощи сравнительного метода, делает еще более правдоподобным позитивный вывод о польском и народном происхождении уже ясных с этой точки зрения размеров Кохановского. Я хотел бы видеть в этом также положительный итог контроля, которому подвергся сравнительный метод благодаря дополнительному материалу. И если это так, то в дальнейшем с возрастающей уверенностью можно применить этот метод по отношению к трем последним размерам, происхождение которых иначе выяснить невозможно.
Три оставшихся ритма — 9 (4 + 5), 11 (4 + 7), 14 (7 + 7) — обладают одной общей чертой. Все они засвидетельствованы в польской народной песне, мы также встречаемся с ними в украинской или русской народной песне. Если бы генеалогия этих размеров была западноевропейской, то нельзя было бы ожидать такого совпадения. Поэтому прежде чем будут произведены детальные на этот счет исследования, происхождение всех трех размеров следует считать славянским, точнее говоря средне- и восточнославянским. Следовательно, в Польше их можно считать размерами народного происхождения, появившимися благодаря внутриславянским связям, объединявшим славянские народы в эпоху их обособленности, которая наступила после исчезновения праславянского единства.
Для этой гипотезы нам дает основание неопровержимый факт тесных связей древнепольского и древнерусского народного творчества. Как много народных песен почти одинаковой формы мы сможем найти еще и сегодня в фольклоре польском, украинском, белорусском: и русском! Эту гипотезу подтверждает также новая точка зрения на народность мещанской лирики и «Роксоланок» Зиморовича. Несмотря на открытые заимствования произведений этих двух жанров из стихотворных произведений Кохановского, как «Песни — танцы — паваны», так и «Роксоланки» обнаруживают сильное влияние восточнославянских народных песен. Это ощущается главным образом в области ритмики.
282
Сборник музыкальных пьес для лютни, написанных специальными нотными знаками.
283
J. Krzyżanowski. Nieznane «tańce» z połowy XVI w. Pamiętnik Litelacki, 1938, стр. 28—38.