"Пришел он к ханскому дворцу — не знает, как ему и приступиться. Однакож кой-как добрался он до хана и не знает, как ему дело свое рассказать. "Вздурел, говорит, у меня парнишко… И сам не знаю, что с ним сделалось. Все был пастухом, работал, жил смирно, да вдруг и забормотал неведомо что…" Рассказал старик хану все, как было, и думает, что отрубит ему хан голову за эти разговоры… Но хан-то был человек добрый. Выслушал он все это и говорит: "Скажи ты, друг любезный, сыну, что я бы ему отдал дочь, даром что он пастух, да первое дело, что дочери у меня нету, а второе дело, что я бы, пожалуй, и царство ему после себя отдал — только мне нужно, чтобы человек умом был силен, всякую науку бы знал, все бы мог своим умом сделать, своим умом сообразить! Кого, говорит, я ни выбирал себе в наследники — все мне народ не нравится: и храбрые есть, и на лошади гарцевать мастера, и копьем орудовать молодцы есть, а такого человека умственного, чтобы в нем самом на все сила была, — нету! Вот если бы твой парнишка, хоть и пастух, а во всяких искусствах и науках был бы дошлый — ну тогда я бы, пожалуй, ему и престол свой отдал. Поди-ко, скажи ему!"
"Пошел старик и говорит сыну: "Так и так. Дочери, говорит, нету у него… А ежели бы ты в разных искусствах и науках мастер был, так сулился хан и царство свое уступить". Подумал парнишка, говорит: "Что ж! Пущай хоть царство отдает. Это я согласен — царствовать. А только что ни в каком случае не соглашусь в пастухи опять идти…" — "Да как же ты, глупый ты человек, собираешься царствовать, когда надобно сколько всякого знать искусства, наук всяких. Что же ты знаешь-то?" — "Чего мне знать? Само собой, я ровно ничего не знаю… А ежели надо много знать, чтоб царствовать, — так все узнаю, не беспокойся. Иначе как на ханской должности, ни на чем не помирюсь!"
"Живым манером оделся парнишка в путь-дорогу, прихватил отца, и пошли они искать — где есть искусные, умные люди, на всякую хитрую выдумку мастера… Шли, шли, устал старик, сел на холмик и горько вздохнул — все ему представляется, что рехнулся его мальчонка и бог знает что такое творит… Вздохнул он — глядь, а рядом с ним старичок какой-то, выскочил он тут где-то из-под холмика, — стоит и спрашивает: "Что такое? О чем горюешь? Чего охаешь?" Рассказал ему старик про парнишку и его затеи. Посмотрел старичок на парнишку и говорит: "Ничего! Не тужи! Я здешний подземный царь, я все знаю; первый я мудрец и всякую премудрость и тайность произошел… Отдай мне твоего сына, я его обучу". Спросил старик парнишку. Парнишка говорит: "Что ж? Я хоть сейчас готов учиться. Потому мне для ханского звания никак невозможно без науки быть…"
"Ну, потолковали, и взял подземный царь парнишку в науку. Привел его во дворец, а дочь этого подземного: царя — красота неописанная! — говорит парнишке: "Ты вот что, милый мой, делай: никогда ты не говори моему отцу, что "понял" или "понимаю"… а пуще огня бойся, чтобы он видел, что ты больше его знаешь; съест он тебя поедом, завистлив он к тем, кто больше его смыслит, А говори ему: "Ничего не смыслю, ничего не понимаю!.." Полюбил парнишка царскую дочь за эти умные слова и стал учиться. Все он произошел лучше самого ученого хана, исхитрился, изловчился во всех науках-искусствах, а сам все твердил: "Ничего понять не могу! Ничего не смыслю! Ничего не понимаю!.." И не год и не два так он прожил у старого ученого хана, и рассердился на него этот хан: "Глуп ты, говорит, бесконечно! Сколько я ни старался, нет от тебя толку. Ступай вон!" И выгнал его на землю, а парнишке того и надо.
"Выскочил он на землю, первым делом к отцу. А старик отец сидит, лапти плетет. "Ну, — говорит сын отцу, — чего тебе надо?" — "Да мне бы лошадь надо… стар я…" — "Изволь!" Обернулся вороным конем. "Веди меня на базар и продавай за двести рублей". Повел старик, продал за двести рублей, пришел домой, а парнишка уж дома сидит… И опять он обернулся белым конем и говорит отцу: "Веди и продавай за пятьсот рублей, только с уздечкой не продавай, а коли продашь — сними…" Повел его отец на базар, и тут, на базаре-то, оказался и старый подземный царь. Понял он, что парнишка перехитрил его, почуял, что парнишка больше его знает, и рассердился. Стал покупать белого коня за пятьсот рублей и уздечку просил продать. Сначала старик не соглашался, а потом, как стал покупщик цену надбавлять — шестьсот, семьсот, восемьсот, — сдался старик и продал коня с уздечкой, и заплакал конь…
"Схватил его сердитый старый ученый хан, повел в свое царство, привел во дворец и сейчас его резать хотел. "Дай-ка мне, — говорит он дочери, — нож, мне надо коня этого зарезать". А дочь поняла, что это за конь такой, отвечает отцу: "От ножа осталась одна только ручка, а где лезвие — не знаю!" — "Давай копье!" — "У копья клинок отскочил…" — "Ну так я сам пойду, отыщу…" И пошел старый ученый хан во дворец копье искать, а дочь выскочила из дворца, сняла уздечку с белого коня, обратился он в голубя и улетел…
"Как увидал это старый ученый, разгневался на молодого ученика и погнался за ним. Молодой летит голубем, а старый обернулся кречетом. Голубь влетел в ханский дворец и сел на окно — и кречет тут же рядом уселся. Царь стравил кречета на голубя, и только бы кречету броситься — голубь в яблоко обратился, а кречет обратился в старика… Протянул царь яблоко к старику, и только бы старику съесть его — рассыпалось оно мелким просом. Не сплоховал и старый ученый — превратился он в наседку с цыплятами и стал он клевать мелкое просо. Не сплоховал и молодой ученый: осталось одно зернышко, и съешь его наседка с цыплятами — погибнуть бы молодому; но он из последнего зернышка превратился в кота и бросился на наседку — только перья из нее полетели! Обернулся старый ученый человеком, говорит:
"— Да! ты умней меня!
"А молодой тоже обернулся человеком и говорит хану:
"— Ну, как по-вашему: знаю я что-нибудь и могу понятие иметь?
"— Да! — сказал хан. — Много, много знаешь! Это я вижу.
"— Ну, так уж сделайте милость, потрудитесь и престол мне ваш отдать — как по уговору было!
"— Изволь, изволь!
"Слез старый хан с своего престола, а парнишка сел на него, взял за себя в жены дочь старого ученого хана, умную девицу, и стали они царствовать, и стали их подданные любить, потому что они знали, что делали, и ни в чем ничего чужого у них не было, а было у них все свое и вековечное — стало быть, наука. Вот это я и называю счастьем…
"Ты вот счастлив был, пока купец был богат; он был счастлив, пока барин баловал; а я, — говорил старик солдат, — знаю вот по портновской части, умею орудовать иглой и ниткой, и пока у меня в руках игла да нитка, да пока на свете живет "прореха", так я ничего не боюсь… То счастье неизменное, которое в тебе самом лежит, а не со стороны бежит".
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по последнему прижизненному изданию: Сочинения Глеба Успенского в двух томах. Том первый. Третье издание Ф. Павленкова. СПб., 1889.
Цикл "Кой про что", состоящий из пятнадцати рассказов, по важности проблематики и по художественным достоинствам является наиболее крупным и значительным собранием беллетристических произведений Успенского второй половины 80-х годов.
Полностью этот цикл сложился только в Сочинениях (издание второе, 1889). Впервые под заглавием "Кой про что. (Отрывки из памятной книжки)" в журнале "Северный вестник" за 1886–1887 гг. были напечатаны всего десять произведений в следующем порядке: "Последнее средство", "Развеселил господ", "Добрые люди", "Урожай", "Разговоры в дороге", "На бабьем положении", "Петькина карьера", "Два строя жизни. — Монолог Пигасова", "Не быль, да и не сказка", "Заметка".