Без век и с дорожками крови, заливавшими его щеки, он выглядел чертовски жутко.
Жутко, но я все равно издал мрачный и довольный смешок.
– Хэдли, иди сюда, – рыкнул я и протянул к ней руку.
Бермуды похлопал ее по спине и подтолкнул ко мне. Хэдли казалась такой крошечной в моей огромной толстовке. Ее темные волосы были растрепаны, в сущем беспорядке. Бедная малышка была бледна, как полотно, и выглядела так, словно готова упасть в обморок. А это значило, что ей точно не понравится.
– Встань на колени, маленькая принцесса, и покажи своему папочке, кому ты поклоняешься.
Дженворт закричал через ленту, но я его проигнорировал.
Покачнувшись, Хэдли стала опускаться на колени. Протянув руки, я поддержал ее за плечи. Она дрожала и была чертовски слабой. Избавив ее от лишних хлопот, я сам разобрался с джинсами. Расстегнув ширинку, я провел окровавленными пальцами по ее волосам.
– Соси, ДиКей.
Хэдли взглянула на меня полными слез глазами. Я думал, что она станет умолять дать ей передохнуть или позволить уйди, а может еще что-то в этом роде. Взгляд Хэдли, напротив, молил меня оставить ее себе. Любить ее, черт возьми. Прежде чем я решил, как поступить, она обхватила мой член своими пухлыми губами. Это того стоило, поскольку Дженворт закатил гребаную истерику. Сперва мне хотелось по-настоящему трахнуть ее у него на глазах, но потом решил, что не желал бы этого. Не хотел, чтобы все мои парни видели это. Даже у злодеев существовали проклятые стандарты.
Я застонал, когда Хэдли провела языком по моему стволу, и вцепился ей в волосы. Наши с ней взгляды встретились. Я молча предупредил ее о том, что произойдет дальше. Хэдли вцепилась ногтями в мои джинсы и напряглась, а я жестко толкнулся в ее миниатюрный рот, проскользив мимо зубов прямо вниз по влажному и напряженному горлу. Моя девочка давилась и плакала, но продолжала принимать в себя член, словно это было ее чертовой работой. Хэдли начала задыхаться, а потом я ощутил, как по ее проходу стала подниматься волна тошноты. Это оказалось даже приятно. Я быстро отстранился, позволив ей справиться со своей ситуацией. Успокоив рвотные позывы, Хэдли обхватила мой член и стала его гладить.
Хорошая девочка.
Прекрасная, мать вашу.
После минета по ее подбородку стекала слюна, и мне захотелось кончить на ее итак запачканное мной лицо. Отметить Хэдли перед отцом. Показать ему, кому теперь принадлежала его дочь.
– Умоляй меня, детка.
– Пожалуйста, – прошептала она.
– Хочешь, чтобы я запачкал тебя, хмм? Хочешь стать моей?
Она кивнула, став сильнее обхватывать член.
– Я хочу быть твоей... папочка.
Яйца поджались, и сперма выстрелила, забрызгав все ее лицо. Этой девчонке понадобится долгий горячий душ, если она выберется отсюда живой. От одной мысли, как Хэдли будет выглядеть в душе обнаженной, пока я стану смывать с нее всю грязь, сердце в груди сжалось.
Да, я хотел оставить ее.
Как только член перестал изливаться, я отстранился от Хэдли. Она и не подумала вытереться, просто смотрела на меня с надеждой. Умоляя защитить и сберечь.
– Смотри, Дженворт, – усмехнулся я, убирая член. – Твоя малышка предпочитает меня, а не тебя. Какого хрена эта маленькая принцесса так жаждет стать моей шлюшкой? – я кивнул Фильтру. – Сними скотч.
Секунду спустя Дженворт уже орал во все горло.
– ТЫ УБЛЮДОК! ОНА МОЯ!
Я выгнул бровь.
– А разве она только что твой член сосала, а?
Хэдли вскрикнула, и этот звук резанул прямо до костей. Я резко повернул к ней голову и увидел, что мои слова причинили ей едва ли физическую боль. Хэдли дрожала от страха. Но не я пугал ее. А Мэррон. Все еще стоя на коленях она зарылась лицом в мой джемпер и обняла руками за талию.
– Встань, Хэдли, – произнес я мягко и так тихо, чтобы услышала только она.
Все еще дрожа, она поднялась, выглядя сейчас невероятно слабой и уязвимой. Я прижал ее к груди, игнорируя непрекращавшиеся крики Дженворта, и прижался губами к ее уху.
– Твой отец тебя обидел?
Хэдли резко кивнула.
– Он проникал в тебя?
Она всхлипнула.
– Ты же этого не хотела, так?
Хэдли замотала головой.
Этот разговор был только между нами. Не для ушей моих людей. И не для Дженворта. Сейчас существовали только мы вдвоем.
– Мы ведь не можем оставить его в живых, верно? Только не после всего, что он сделал моим девочками. Каждой из вас.