Я вскочила.
Родео разлегся на своей кровати, высунув из-под одеял босые ноги. Подержанные часы над ветровым стеклом показывали семь. Всего-то четыре часа проехали, а потом этот лентяй вздумал передохнуть. Я пнула его грязную ступню. Без злобы, просто настойчиво.
Он даже не пошевелился, и тогда я пригнулась, схватила его ступню и тряхнула примерно таким же жестом, каким собака хватает и убивает змей.
Родео резко поднял голову, посмотрел… ну-у-у, скорее недобро.
– Койот, что ты делаешь? – голос у него был глухой со сна и от растерянности.
– Чего-чего? – переспросила я. – А ты-то, по-твоему, что делаешь?
Он заморгал, оглядел себя, закутанного в одеяла, снова перевел взгляд на меня:
– Сплю.
– Вот именно. А нам еще ехать и ехать, мистер старший медведь. Хватит дрыхнуть!
– Койот, – заговорил он. Обычно, когда он начинал разговор с моего имени, а потом делал паузу, это ничего хорошего не предвещало. – Прошлой ночью я гнал, типа, часов двенадцать подряд. Это, знаешь ли, немного утомляет. Крошка, мне иногда и поспать надо. Твое Роковое Влечение в один миг станет роковым, если я засну за рулем и мы врежемся в эстакаду. А пока у тебя нет водительских прав, мишка-малышка, этот автобус будет делать остановки, когда остановка понадобится мне. Все, хватит меня дергать. Твой сэндвич со свиной отбивной никуда не денется.
И он перевернулся на другой бок, оскорбленно натянув на голову одеяло.
Я мысленно прокляла себя. Какая же я дура: зазевалась и заснула.
Вытянула шею, выглядывая в окно.
– Где мы? – спросила я. Не получив ответа, пнула одеяло и повторила: – Где мы?
Одеяло проворчало:
– Я в своей постели. А ты стоишь надо мной и вопишь, как гарпия, будь ты неладна. Вот где мы.
– Нет, где мы, если серьезно?
Одеяло вздохнуло:
– Пока во Флориде. Кажется, в Тампе.
– Мы до сих пор во Флориде?!
– Ага. Спокойной ночи.
Я стояла, глядя на этого ворчливого истукана под одеялами, кусала губы. Прищурившись, разглядела, что недалеко есть заправка, к которой пристроена закусочная.
– Пойду прогуляюсь, – объявила я.
– Слава богу.
– Когда я вернусь, сразу поедем.
– Когда ты вернешься, то уткнешься в запертую дверь.
Я надменно выгнула бровь. Как будто я не умею забираться в наш автобус без ключей.
Схватила атлас, взяла несколько купюр из нашего «сейфа» – ящичка около огорода, влезла в шлепанцы.
Айван дремал, свернувшись клубочком на приборной панели, и я наскоро почесала его за ушком, а потом выскочила наружу.
Я была не в том настроении, чтобы рассиживаться и ждать, но запах гамбургеров и картошки фри слегка успокаивает душу, внушает: «Ничего страшного – подумаешь, маленькая пауза». Я специально выбрала место у окна, чтобы видеть Яджер, и села изучать меню. Закусочная была маленькая, но хозяева свое дело знали. В меню имелось все, что человеку надо, блюда подавали без заминки, с пылу с жару, щедро посолив. Жуя соленую картошку фри, я размышляла над своей проблемой.
Досадно, конечно, но кое в чем Родео прав: наверно, ему иногда нужно поспать. По этому вопросу мне придется пойти ему на уступки. Но путь далекий, а время – на вес золота, и в этом уступки невозможны: мы либо успеем к сроку, либо нет, а я твердо решила, что успеть надо.
Да уж, передо мной стояла типа как дилемма. А атлас тут был бессилен. Он подсказывал, какой дорогой ехать, но не мог подсказать, как, черт подери, доехать вовремя. Так я сидела, жевала картошку и думала, и досадовала, что еще не доросла до кофе.
Вообще-то есть целая куча всего, во что я обычно не верю. Не верю я ни в судьбу, ни в астрологию, ни в ангелов, ни в магию, ни в мистическую силу желаний. Уж извините, не верю, и точка.
Поэтому то, что случилось в следующую же минуту, объяснить нелегко. Ну и ладно, не все, что существует на свете, нуждается в объяснениях. Что-то можно просто приписать везению и сказать, что это счастливая случайность.
А случилось вот что: я сидела и гадала, какими правдами и неправдами нам всем вместе добраться до Сэмпсоновского парка раньше, чем там начнут шуровать бульдозеры… И тут услышала за спиной, из-за перегородки, за которой был соседний столик, слова: