И хотя Кэрол не замечала этих припадков, Дэн, бывало, даже глотал горькие слезы посткоитальной тоски. Он понимал, что должен сказатьей что-то, откровенно обсудить ус тройство сопряжения его чувств и пениса. Уже достаточно пересмотрено было передач, где в прямом эфире поднимались эти вопросы, так что с терминологией он был знаком, однако у него элементарно не хватало мужества начать. Настолько проще было заснуть. А что? Даже если он дождется еще одной эрекции, что из того? Минута-другая тазовых вращений, вялый галоп по бледным прелестям Кэрол… и еще большая немощь в итоге.
А теперь, когда Дэн пребывал «в процессе выздоровления», как это называлось у Анонимных Алкоголиков,его сексуальные желания, если их можно удостоить такого громкого имени, стали еще скуднее.
Дэйв 2 предупреждал, что в этой связи он может почувствовать себя чрезвычайно ранимым и сентиментальным, как маленький мальчик, потому что чувства, которые он подавлял алкоголем, нахлынут с новой силой. Эти чувства он должен был испытать в период пубертата, но преждевременно развеял их, вытеснил из своей психики не без участия пива Lamot.
В своих сексуальных чувствах Дэн всегда был ранимым и сентиментальным, как маленький мальчик. В то легендарное совокупление, когда ему случилось несколькими сухими толчками довести Кэрол до оргазма, он чуть не помер со страху. Хоть он и был пьян, стоны и вопли вызвали в нем неповторимое ощущение, что три его толчка причинили ей боль, повредили ее внутреннюю целостность. Ощущение это свелось к тому, что свой пенисок он на время стал воспринимать как громадный прибор, дубину, палку для наказаний.
Дэн гнал от себя эти мысли, в этом отвращении и заключалась ложь, повлиявшая на реальные обстоятельства. Видите ли, их с Кэрол отношения сложились трагически не в силу каких-либо неизбежных причин, но от недостатка общения. Она и представить себе не могла, что после той ночи на тонком матрасе в Стоурбридже Дэн сознательно избегал возможности довести ее до оргазма. Даже такая реакция (при том, что Кэрол кончала тихо как мышка) оскорбляла его пассивность.
И вот теперь, когда он поправлялся, вместо того чтобы наконец-то «проговорить» свои отношения, «честно и открыто» рассказать Кэрол о своих чувствах, Дэн молчал — его практически не отпускала одна из его самых безвкусных сексуальных фантазий. Больше всего он хотел, чтобы ему тихонько надрачивала теплым полотенцем его женщина — его же двойник с еще более усеченным эмоциональным планом. Чтобы возбудить его, ей не нужно было даже раздеваться. Дэн, надо отдать ему должное, примерял свою фантазию буквально на каждую даму из своей АА — группы (включая женщину квази-мешок с формальдегидным лицом), и, чувствуя это, они потихоньку сторонились и избегали его.
Хорошо еще, что Кэрол предусмотрительно запаслась шпанской мушкой, иначе вечер был бы испорчен. В магазине, где она покупала средство, мужчина в облегающей футболке оглядел ее, скосив усатую физиономию, после чего вздыбил грудные мышцы, как будто собрался вскормить ее тестостероном, и сделал довольно суровое предостережение, чтоб она не давала «ему» больше одной. Однако, смотря на Дэна со своих нынешних вздыбившихся позиций, Кэрол отчетливо ощущала его вялую ауру. Пока он ходил умываться, она сыпанула двух золотых мушек ему в кока-колу. Забавные штучки — иссохшие, красные с золотом, с крепко прижатыми к тельцу лапками и крылышками, — они как будто специально приготовились к вечному заточению в каком-нибудь мавзолее для насекомых. Вместо этого Кэрол растерла меж пальцев их головки, грудки и брюшки в порошок. Дэн вернулся из ванной и снова принялся пить коку большими глотками. Его мучила жажда — после работы он погонял с Барри шары.
Стейк, картошку с соусом и зеленый салат они съели в полной тишине. На столе между ними горела свечка, освещая их неспособность к общению. Дэн так и не удосужился заглянуть в худосочное декольте жены. Вместо этого он пролистал свежий выпуск Design Week, обращая больше внимания на картинки, чем на текст. Кэрол это не смущало, она сама была не особо разговорчива. Она сидела и пережевывала, прежде чем проглотить, каждый кусочек по сорок раз, с интересом ожидая, что будет дальше.
На самом деле, она была весьма озабочена, ее занимал пенис. После дневной дрочки она чувствовала какое-то оцепенение, ходила, как контуженная. Но теперь кровь пульсировала в ней снова. На Кэрол были весьма тугие атласные трусики, но даже сквозь них ее штырь дыбился, пытаясь растянуть сдерживающую его материю. Пока Кэрол готовила ужин, ей не раз пришлось отвернуться, чтобы Дэн не увидел чего не следовало. А когда отросток не рвался на волю, Кэрол посещали тревожные сомнения, чего это он там такой тихий — свернулся калачиком и лежит. Но ведь так бывает со всеми, у кого есть Петр Петухов, не так ли? Я хочу сказать, что временами даже весьма серьезные и занятые люди мысленно ощупывают его, желая убедиться, что с ним все в порядке. А он лежит там тихонечко, свернувшись в своей хлопчатой норке, что даже о нем забываешь, и вдруг — вспоминаешь! Какое откровение! Откровение без конца! Вечная история!
Кэрол пересолила картофель и заправку для салата. К концу ужина она добилась своего. Дэн оторвался от журнала и, откинув прядь со лба, сказал:
— Какого черта, опять хочется пить. Налей-ка еще колы.
— Прости, любимый, но это была последняя бутылка, — ответила Кэрол. И затем абсолютно невинно, как будто эта мысль случайно промелькнула у нее в голове, добавила: — А может, пивка?
Дэн уставился на нее. Отвел взгляд и потом уставился снова. В кухоньке стояла такая тишина, что можно было услышать, как за милю от дома кукарекает петух.
— Ты знаешь, что мне нельзя пива, Кэрол. И знаешь почему.
В голосе его не было язвительности и злобы, скорее усталость, и это был хороший знак.
— Ах да, прости, я запамятовала, так, на секундочку. Хотя, я подумала, одна бутылочка… может, ничего страшного?
Оох… Какая же она была умница, а? Она умела безошибочно всадить нож и повернуть его как следует. Сложно представить себе, чтобы она заблуждалась насчет реальнойдинамики алкоголизма мужа. Кроме всего прочего, она имела возможность изучать его вблизи довольно продолжительное время. Она знала, что собственная воля у Дэна отсутствует; знала, что свое право принимать решения он не задумываясь передавал тому из приближенных на данный момент людей, чья декларируемая жизненная позиция хотя бы смутно коррелировала с его желаниями. Чем же еще объяснить его тесную дружбу с едва различимыми Барри, Гари, Джерри, Дерри и Дэйвом 1 или скорость, с которой он завязывал отношения с зассанцем Дереком и ему подобными, или опять же Дэйвом 2?
С тех пор как они поженились, Кэрол, находясь в пределах досягаемости, брала на себя полную ответственность за основные деяния Дэна. Он отрекся от своих прав и даже не заметил этого. Кэрол вовсе не была доверенным сатрапом императрицы Бурфордской, она ведь даже не имела доступа к заветной кредитке. Ей достаточно было просто присутствовать… и, поскольку она хотела,чтобы Дэн выпил пива, что ж…
— Ну, да… я бы выпил бутылочку… но что я скажу в группе св. Симона? Что я скажу Дэйву 2? Они… они… верят в меня.
— Да, но я тоже верю в тебя, Дэн, и думаю, что одна-единственная бутылочка время от времени никому не повредит. К тому же они все время твердят, что отказаться от алкоголя можно только на день, а делать это нужно ежедневно. Но сегодня у нас с тобой особая годовщина, — после слова «особая» Кэрол сделала кокетливую паузу, — так, может, в этот день ты не станешь отказываться?