Симпель бьет кулаком по столу для свиданий, но берет себя в руки, пока не вмешалась охрана. Папа Ханс качает головой.
— Да ты чего так завелся-то, Симпель, я же ни словечком не заикнулся о том, что хочу твои проекты остановить, я ни разу еще ни один из твоих проектов не прекращал, какими бы дрянными они ни были. Я же не могу заткнуть тебе рот, чтобы ты не вещал о своем видении событий каждому встречному-поперечному. Давай, валяй, выходи на публику, если считаешь, что это поможет. Но имена и прочие такие вещи упоминать, конечно, нельзя, это и так понятно…
— Да я вроде не совсем идиот, Ханс… Вот завел волынку на хуй…
Минут пять оба мужика в возрасте 61 года и 40 лет обсуждают вопрос, не осуществить ли им акт отмщения грязной стукачке. Переговорив по телефону с Айзенманном, папа Ханс существенно успокоился, он высказывает мысль, что, может, не стоит подливать масла в огонь, но Симпель решительно настаивает на том, чтобы «отплатить двуличной гадине по заслугам». Они договариваются поручить это Каско и Типтопу. Участие Каско и Типтопа в организационной стороне деятельности ЕБУНТа не особенно заметно, так что все должно пройти хорошо. Иногда нужно и на риск пойти, чтобы донести до человечества свой мессидж, считает Симпель.
В тот же день, но попозже милейшего Симпеля навещает Роберт Еглейм. Он оживленно повествует о том, что ему удалось воткнуть Симпеля в НОВОГОДНЮЮ ДИСКУССИЮ ровнехонько через неделю. Будут снимать портрет-интервью, и Роберт обращает внимание Симпеля на то, что ведущий программы Петер Нильсен на всю страну известен субъективностью своей журналистики. Симпель говорит, что мало смотрит телевизор, но что он знает, что Нильсен направляет ход дискуссий, да, и продолжает: «посмотрим, где будет его критическая журналистика, когда его под жалобные вопли закатают в асфальт катком аморальности», показывая пальцем на себя и улыбаясь. Благодарности за свои усилия Роберт Еглейм не дождался, но видит, что Симпель результатом их доволен. Прежде чем отправиться домой, ужинать с Ивонн(ючк)ой и женой, он подробно рассказывает о том, какие меры принимаются в тюрьмах, когда заключенным нужно на какое-то время покинуть камеру. Он рассказывает, что сначала возобладало мнение, что телевизионная съемочная группа должна снимать в комнате для свиданий, но что после того, как руководству тюрьмы преподнесли легкую смесь разговоров в пользу бедных со штампами о свободе мнений, те согласились отпустить Симпеля в студию НОВОГОДНЕЙ ДИСКУССИИ. Разумеется, под охраной. Узнав, что интервью будет проводится в присутствии зрителей, Симпель улыбается.
КАК ПРОХОДИТ ПОСЛЕДНЯЯ НЕДЕЛЯ
(Неделя перед телевизионным интервью)
Симпель:
Симпелю удалось записать на листке одно предложение — или, вернее: одно название — за всю неделю. Название такое: В СТУДИЮ! Все остальное время он готовится к интервью. Мысленно. В сочельник к нему приходят Мома-Айша и Лониль и вручают рождественский подарок, прощальное письмо Катрины Фэрёй, которое Симпель просил отыскать в ящике прикроватной тумбочки, а также письмо от руководства Самой средней школы об исключении Лониля. «Персонал школы не усматривает каких-либо изменений в поведении Лониля со времени нашего последнего обращения к родителям с предложением совместно решить проблему. Тем самым Самая средняя школа снимает с себя дальнейшую ответственность за образование и воспитание этого ученика, начиная с 31.12 сего года». Симпель сыплет ругательствами, злобно бранится и говорит, пусть они себе на носу зарубят, он бы и так не позволил своему сыну ни дня лишнего ходить в их сраную говенную школу. Когда Симпель, постаравшийся придать голосу слащавость, спрашивает Лониля, в какую школу он хотел бы ходить вместо этой, тот пожимает плечами. 26-го надзиратель приносит Симпелю успокоительное. Таблетки не из сильных, но все равно это лучше, чем ничего. Следователь Краусс еще два раза вызывает Симпеля на допросы. Тот не признает ничего относительно ЕБУНТа и все относительно проекта ДУХОВНОСТЬ.
Папа Ханс и Соня:
Папа Ханс одалживает Айзенманну свой автомобиль, чтобы тот сделал три возки и выкинул на свалку деловые бумаги, протоколы собраний и т. п. Он связывается с аудитором, номер которого достает через Нафуниля — что означает готовность аудитора браться за любую сомнительную халтуру — но тот позже перезванивает и сообщает, что доступ к налоговым счетам Ханса закрыт. Следователь Краусс и его говнюки подшустрили, бля. Соня то сидит в сортире с расстройством желудка, то готовит еду, то старается успокоить папу Ханса. В дополнение она еще заглатывает кучу седативов. Надо сказать, что папа Ханс всю эту катавасию воспринимает с олимпийским спокойствием. Он попивает ДжинТоник и пытается извлечь из ситуации возможную выгоду. На этот раз на рождество у них вдоволь времени на просмотр телевизионных программ. Соня тщетно пытается уговорить папу Ханса переключить на канал «Культура». Они поговаривают о том, чтобы отказаться от поездки в Европу.