Они взгромождают ее на ноги, отводят в комнату к Спидо и запирают дверь снаружи. Затем оба отправляются каждый к себе домой и собирают вещи. Весь следующий день он проводят вне дома, собираясь в поездку. В ночь на 30-е декабря они вселяются в мотель, расположенный в каком-то закоулке. В 8.30 утра отправляется самолет на Виргинские острова.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 28 ДЕКАБРЯ: ТЕЛЕВИЗИОННОЕ ИНТЕРВЬЮ
Гример, настоящая дурнушка, припудривает Симпелю нос и лоб. Симпель разглядывает ее морщинистые губы. Позади него в гримерной стоят два полицейских. Он не то чтобы нервничает, но вполне можно сказать, что волнуется. То ли сказывается отлучение от ксанакса, то ли боязнь оплошать, кто его знает. Перед тем как отправиться сюда, он заглотил недельную дозу седативов. Его зеркальное отражение заключено в рамку из лампочек. Тени на лице теряют четкость, и ему кажется, что выглядит он вполне ничего. «Так значит, чтобы не сдрейфить на сцене из-за того, что ты рожей не вышел, надо просто напихать в гримерную прожекторов под завязку и выжечь подчистую все узнаваемые черты… так что собственный образ, остающийся в памяти напоследок… как бы… сойдёт?» говорит Симпель гримерше. Он-то хотел пошутить, но она явно воспринимает это иначе. Рука об руку с ведущим программы Петером Нильсеном появляется Роберт Еглейм, встречавший тюремный транспорт с Симпелем и двумя полицейскими перед зданием телецентра с широкой примирительной улыбкой на лице. Нильсен выглядит сосредоточенным и здоровается с Симпелем озабоченно. «Вижу, ты скорчил мину, подобающую для критической журналистики», говорит Симпель, и еще одна острота пропадает зря. Роберт пытается загладить неловкость и громко смеется, единственный в помещении. Петер Нильсен смотрит на Роберта, пока тот не замолкает. Затем Симпелю сообщают, что этим вечером участники дискуссии обсуждают три сюжета, и что он будет выступать последним, то есть у него будет в распоряжении около четверти часа. «Я буду тебе задавать вопросы, а уж как ты сумеешь ими распорядиться, дело твое», говорит Нильсен. «Народ по всей стране широкой хорошо убаюкан тихими радостями рождества, так что хорошо бы ты им подкинул чего-нибудь
остренького. И еще одно: на телеэкране все выглядит мельче, чем в действительности; так что мой совет: жми вовсю!» С последним, пожалуй, можно и поспорить, но в свете многажды повторенных Петером Нильсеном заявлений, в которых он открыл коллегам свою цель — стать «Джерри Спрингером критической журналистики», это высказывание можно понять. Не раз он швырял поллитровую кружку о стену журналистского паба ХОТЛАЙН, рыча «Да все вы изойдете к едрене фене слезами в день, когда вся эта дебильная страна будет валяться на коленях и не надышится на мое субъективное дискутирование! Слышите вы!?! И уж пожалуйста, так и быть, сядьте-ка в один прекрасный день с вашими дурацкими внуками на коленях и отыщите в энциклопедии на своем дешевом сидюке статью, посвященную мне как изобретателю понятия критическое ток-шоу. Вы просто рыдать будете! Слышите, что вам говорят!?!» И так далее. Нет никакого сомнения в том, что Петер Нильсен — человек с амбициями и что он всегда был таковым. Он поворачивается к Симпелю спиной и выходит. Роберт показывает Симпелю, что тот должен идти следом за ним. Полицейские следуют за Симпелем, который следует за Робертом Еглеймом, который следует за Петером Нильсеном сквозь полкилометра гребаных коридоров, и они попадают в студию. До начала трансляции десять минут, и режиссер-постановщик говорит Роберту, что Симпель должен занять место на стуле за фанерной перегородкой, которая служит своего рода кулисами. Далее он рассказывает, что по сигналу Симпель должен выйти и устроиться с другой стороны круглого стола. Роберт повторяет все это Симпелю, хотя Симпель усвоил все с первого раза. Симпель выходит из студии и садится за перегородкой. Роберт идет вместе с ним, кладет руку ему на плечо и говорит: «Во повеселимся, Симпель! Я весь предвкушение!» Симпель отряхивает себя в том месте, куда приложил руку Роберт. Зрителей, которых набралось в студии человек 150, просят занять свои места и вести себя тихо. Камеры выкатываются на место, и постановщик в очередной раз выводит Петера Нильсена в эфир. Зрители по команде аплодируют, и Нильсен знакомит публику с участниками сегодняшней дискуссии. Симпеля представляют так: «уголовный элемент или мученик свободы?»