— Извините, но я не понимаю, что вы говорите, со значением покашливает оператор.
— Ка-а…шкОО… Форс…Фошшэ…э…эЕРР-Ээээааммм-угу.
— Каско? говорит девушка. Хотите, чтобы я поискала номер по имени?
— Ннууу…
В наступившей тишине Спидо слышно, как она нажимает на клавиши. Он поднимает взгляд на Пиккинеса, который все еще тусуется у другого конца стойки.
— Есть один только Каско. Вам нужен номер Каско Фостера?
— Дада, он …да… угу…
— Вам только этот номер был нужен? спрашивает девушка.
— Да… уггу… спассибб…
Автоматический голос зачитывает номер, и Спидо почти сразу понимает, что сел в лужу. Он начинает лихорадочно шарить за покрытой пластиком стойкой в поисках чего-нибудь, чем можно было бы писать, пальцами нашаривает белую с зеленым шариковую ручку, но понимает, что Пиккинес его видит, резко отдергивает руку и пытается сделать вид, что ничего и не произошло. Номер Спидо зачитали, и он его не помнит. Он снова говорит бля и уже собирается повесить трубку, как слышит:
— Для вызова оператора наберите 1. Для повтора номера наберите 2.
Спидо пялится на аппарат и говорит бля в третий раз. Аппарат дисковый. Последним судорожным усилием он тычет пальцем в 2 и поворачивает диск до упора. Ничего. Слышно только, как все быстрее с глухим пощелкиванием раскручивается диск. Спидо изворачивается и пальцем, чтобы Пиккинес не заметил, прижимает рычажок на аппарате, тут же снова набирает 180, тихонечко проворачивая диск, и придерживает его, чтобы не шумел, пока диск встает на место. Про себя он возмущается, вот хреново допотопное дерьмо. Пока в телефоне гудки, он еще раз бросает взгляд за стойку и украдкой тянется за шариковой ручкой. История повторяется:
— Справочное, номер 180…
— Дааа, ннноммер этааа… эээ… Како …сшш …коОФосеэа…
— Простите, как?
— Кассшш…коо… Фоссе…
— Каш — как вы сказали?
— Касшсшоо… Фо…Фос…Фосшчее…рр.
И так далее, и тому подобное. Спидо сжимает ручку в руке. Кончики пальцев побелели, спина сгорблена. Его худые пивные ноги подогнулись в коленях и уходят наверх под кожаную куртку, не останавливаясь у задницы, по той простой причине, что задницы-то никакой и нет. На этот раз ему удается записать номер. Он, щурясь, пытается его разглядеть, снова нажимает рычажок пальцем, беззвучно, косится на Пиккинеса, снова на номер. Спидо готов поклясться, что никогда раньше этого номера не видел. Он набирает его, и после первого же гудка Каско снимает трубку. По телефону голос у Каско очень приятный. Спидо старается взять себя в руки.
— Каско слушает.
— Ппривет К…КаАКаскоо… ЙеэттаШшпиидо…
— Приветик, Спидо, как дела, я слышу, ты на работе..?
— Мммнда… Шлушай, Кашш…сс..?
— Ну?
— У ммме… мми… мня… сааще… шаа …шащщеннье от… отттш Ши… Сии..
— От Симпеля? И что?
— Эттт… этта… ббб… бббу…ит …буит ит… ррра… ааа…бо…бобо …бобошее…с… С! …С!..Cc — сссс… сссоф…сссоВЕ…Ща…ЩАНИЕ!
— Когда будет-то?
— ССси…
— Сегодня??
— Ннммугу…
— Но я же вчера весь вечер болтался с Симпелем, и он мне ничего не сказал. Ты уверен, что сегодня, а, Спидо? Ты когда с Симпелем разговаривал?
— Вввосссь…
— Сегодня утром?
— Ннммугу…
— В час дня? Так ведь это уже сейчас …а скажи тогда, где? Где совещание-то будет?
— у ПпаапыАХсс…
— Черт… ну… вот уж черт бы подрал… ну ладно. А ты-то сам где, Спидо?
— ФФССсопле…
— А, ну тогда с тобой все хокей. За три четверти часа уложишься?
— Ннммугу…
— Ну и отлично. Тогда до скорого, Спидо. Спасибо за звонок.
(Щелк)
Спидо неверными шагами бредет назад к Хольгеру, и ему кажется, что в его стакане пива меньше, чем было, когда он уходил звонить. Взглянув на стакан Хольгера, он видит, что тот пуст. «БббблляЯ», говорит Спидо, и пытается донести до Хольгера мысль, что ему приходится придерживаться определенных бюджетных рамок, пусть ему и записывают пиво на счет проекта. Но среди того немногого, что знает Хольгер, числится факт, что Спидо никогда ни на кого не поднимет руки. И потому заплетающуюся речь Спидо, которая должна выражать протест или угрозу, он воспринимает с безмятежным спокойствием.
ТЕМ ЖЕ ДНЕМ, 12.45
(С точки зрения Айзенманна)
Бегу дальше. Гнались бы за мной полиция, власти, да кто угодно из контрольных органов, я бы уж давно остановился. Меня бы тогда бросили на землю и грубо надели мне наручники. Может быть, злобно прошипели бы что-нибудь мне в ухо. Но вот сейчас ситуация совсем другая, и меня жалко ну просто до чертиков. Я не могу прекратить бег, что бы ни случилось. В груди невероятная боль. Челюсть отвисла и болтается, при каждом шаге зубы стукаются друг об друга, я чувствую, как сотрясается кожа на лице каждый раз, как нога отталкивается от земли. Кажется, у меня текут слюни. Я думаю о том, что Симпель, мать его, обязан прибавить мне зарплату. Про себя я твержу: сука сука бляди бляди сука бляди сука сука бляди сволочь сука. Это же опасно для жизни. Я будто исполняю классическую сцену побега, но от этого ситуация не становится менее серьезной, блин. Я, собственно, никогда еще не попадал в переделку серьезнее. Чтобы сердце надорвать, это как-то не совсем укладывается в рамки служебных обязанностей реквизитора, представляется мне. Чтоб Симпелю, козлу, ни дна, ни покрышки. Список дел на день был в общем-то вполне немудрящий, за исключением последнего пункта: