Остановившись, смотрел на белый кусок железа, проржавевший по углам, старался вспомнить хоть что-то. Помимо всех существующих вопросов, звучавших в голове, я начал задаваться новым – какой адрес назвал таксисту? Ну не мог я привести его сюда. Напрягая мозг, крепко сжимая при этом глаза, память не возвращалась. Майкл медленно, шатаясь, продолжал путь вдоль дома. Дальше была широкая трасса с шестью полосами, дом, еще дом, два ресторана, один продовольственных супермаркет и снова дом. Я уже очень устал. Мы долго шли, одна постройка сменяла другую, а та – третью. От недостатка кислорода и жидкости, пересохло горло и я начал задыхаться. Майк по-прежнему шел чуть впереди меня, не оборачиваясь, чуть опустив голову в пол. Я стал отставать, но он даже не обратил на это внимания. Перспектива остаться одному со своими воспоминаниями, которые все никак не вернутся, меня не привлекала, и я из последних сил шел за ним. В масштабах мегаполиса путь был не долгим, но утомительным. Каждый мой шаг становился все сложнее и сложнее. Майкл сбавил темп и начал идти рядом со мной. Он поддерживал меня за плечо, а однажды даже поймал у самой земли. Казалось, что этот путь в никуда не закончится. Есть, конечно, вероятность, что этот ублюдок водит меня по кругу, пока я окончательно не сдохну. Может это и была их цель?
Проходя длинными коридорами многоэтажек, мы оказались на большом перекрестке. Майк резко остановился у дороги, придерживая меня рукой. Напротив, через дорогу от нас располагался магазин электроники, белое здание с ярко красным названием. Около него был маленький рынок или даже не рынок, а временный палаточный городок, который возникает рано утром и исчезает, оставив множество мусора, обрезков и окурков, поздно вечером. По левую руку от меня располагался продуктовый супермаркет желто-синего цвета с размытой надписью над входом похожей по стилю Coca Cola. От продуктового супермаркета меня ограждала четырех полосная дорога с массивным, полтора метровым в высоту, отбойником посреди нее. Майкл оставил меня стоять одного, и будто что-то потерял расшатывался из стороны в сторону, вглядываясь в дома, в машины, в лица прохожих. Повернув голову направо, наблюдал как мой товарищ по несчастью, пошел прямо тротуару в известном только ему направлении. Редко оказывающиеся на пути люди аккуратно огибали его, стараясь даже не прикасаться, ну а те которые удосужились случайно дотронуться, тут же кидались вытирать руки о джинсы и влажные салфетки. Чума двадцать первого века…. Мы прокаженные…. Мы конченые отбросы….
Мне становилось жаль его, меня, нас…, вдруг он тоже не знает кто и что он. Может он преодолевает свой путь сквозь это пустое непонимание окружающего мира и движут им только инстинкты самосохранения. Он не знает куда идет, не знает зачем, но уверен, что там ему будет лучше, чем здесь. Я смотрел ему в след, хотел идти за ним, но переживал, что он тоже потерявшийся или похищенный человек в большом городе, как и я. Он считал меня своим другом…, почему? Ведь я уверен, что вижу его впервые. Майк говорил со мной так, будто утверждая, что мы действительно друзья. А помнишь, Карен, что запретила нам пользоваться телефоном? Вот и я не помню…, это вообще кто? Может это его французская жена, которую тоже похитили, как и нас, а может это его бред, остаточный эффект от наркотического действия препаратов. Девушка, Карен, не может быть моей любимой или женой…. Да я вчера гулял с местными шлюхами. Обзаводиться женой – такого пункта нет в моей программе на пятилетку. Он явно что-то путает. Майкл не хотел или не мог дать ответа ни на один вопрос и надежд, что он знает, кто я и что произошло - нет. Вообще глупо так получается, но другого выхода я не вижу, поэтому придется довериться человеку, которого знаю час-полтора. Слева от меня, около подземного перехода остановилась пара людей в форме. Тот, что выше, с тремя звездами на пагонах, выбросил окурок и посмотрел на меня. От взгляда человека в форме, мечты на стороннюю помощь, еще секунду назад так согревавшая душу, покинула меня окончательно, как тот окурок, что не попал в урну. Один из «форменных» поправил фуражку и что-то сказал другому, указывая кивков головы в мою сторону. Ждать еще минуту, и я мог попрощаться не только с воспоминаниями, но и свободой, на ближайшие пятнадцать суток. Хотя, если вспомнить последнюю так называемую реформу внутренних дел, то думаю, эти ребята просто пристрелят меня…, и товарища моего. Кстати, о нем. Майк к тому времени далеко не ушел, а если быть точным вообще никуда не ушел, стоял в трех шагах от меня. Я медленно подошел к нему сзади, постучав по пчелу. Майк обернулся.