– Нет. У меня хорошие глаза. Я привык ездить на машине по ночам и свет фар не мешает мне. Я смотрю мимо вспышки и... нет, вспышки меня не ослепляли. Я видел все, что происходило.
– В это самое время, – сказал Мейсон, – перед машиной стоял другой фотограф, который сделал снимок через стекло. Это так?
– Так, но вам не удастся сбить меня с толку, утверждая, что вспышки ослепили нас, потому что это неправда.
– Да что вы, – запротестовал Мейсон, – вовсе я так не говорю. Я пытаюсь только установить порядок, в котором сделаны эти снимки. Здесь есть еще один, показывающий то как вы наклоняетесь вперед в машине. Должно быть этот снимок был сделан сразу же или после того, как фотограф, стоящий с левой стороны, сделал свой снимок. Однако, этот снимок сделан спереди, через стекло.
– Да, – подтвердил сержант Холкомб. – Это тот снимок.
– На этом снимке видно вас, свидетеля Гоушена и фотографа, который сделал первый снимок. Это верно?
– Да.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Мы запишем эти снимки для опознания как доказательство защиты номер один и два.
Служащий записал фотографии.
– В это же самое время другие фотографы делали снимки того человека, который выбежал из дома? – спросил Мейсон.
– Тогда вы еще не выбежали, – ответил сержант Холкомб. – Вы меня не понимаете, мистер Мейсон. Когда я приехал, все фотографы окружили машину и фотографировали нас. Блески вспышек обеспокоили вас и тогда вы вышли из своего убежища. Увидев нас и фотографов, вы отвернулись и убежали в домик. Но, до того, как вы это сделали, у Гоушена было достаточно времени, чтобы вас опознать.
– Когда этот человек выбежал, фотографы делали снимки?
– Да, они делали ваши снимки.
– Он закрывал лицо шляпой?
– Да, вы закрывали свое лицо шляпой.
– А теперь, – сказал Мейсон, – я покажу вам снимок, который защита хочет записать в опознание как вещественное доказательство номер три. На снимке находится человек, выбегающий из домика и закрывающий лицо шляпой.
– Да, это тот снимок, – подтвердил сержант Холкомб. – Это хороший снимок. На нем видно, как вы бежите, закрывая лицо шляпой.
– Вот именно, – сказал Мейсон. – Мы дадим это как доказательство защиты номер три... Теперь я покажу вам доказательство защиты номер четыре. Сержант, прошу обратить внимание на то, что на этом снимке виден бегущий человек немного сбоку. На снимке есть так же фотограф, который сделал снимок номер три.
Холкомб смотрел минуту на фотографию, наконец сказал:
– Да. Кажется этот снимок был так и сделан. Да.
– Но, вы видите, сержант, снимок номер четыре был сделан сбоку и четыре человека видны лучше, чем на снимке номер три и четыре.
– Да, – механически сказал сержант Холкомб.
– Это точно так?
– Наверное.
– Посмотрите лучше на этот снимок, – сказал Мейсон. – На нем хорошо виден профиль этого мужчины. Вы считаете, что это мой снимок, сержант?
Сержант Холкомб вдруг схватил фотографию и сказал:
– Сейчас, позвольте я возьму очки.
Он полез в карман, достал очки и стал рассматривать снимок. Через минуту он сказал:
– Нет, это не вы. Это снова какой-то обман! Это другой мужчина!
– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Если мы теперь посмотрим на фотографию номер два и на человека, стоящего с фотоаппаратом возле вашей машины, именно того, который снимал снимок номер один в тот момент, когда вы наклонились вперед, то вы сможете опознать этого человека.
– Минуточку, минут точку, – вмешался Гамильтон Бергер. – Я хочу увидеть эти снимки. Что здесь происходит?
– Прошу подойти и посмотреть, – пригласил его Мейсон.
Сержант Холкомб, рассматривающий фотографии, вдруг сказал:
– Что-то здесь не так. Это фальшивая фотография.
Мейсон усмехнулся.
– Почему вы так считаете, сержант?
– Потому что было не так. Это еще один ваш обман.
– Вам лучше воздержаться от обвинений, господин сержант, предостерег Мейсон. – В этом зале находится шестеро свидетелей достойных доверия, которые могут подтвердить то, что случилось в мотеле «Слипвел». Вы видите на второй фотографии что-то, что показывало бы на то, что она фальшивая?
– Я не разбираюсь в фотографиях так хорошо, чтобы можно было что-нибудь сказать, – ответил Холкомб.
– Ну, тогда почему вы говорите, что она фальшивая?
– Потому что так не было.
– Было именно так, – сказал Мейсон. – А сейчас я хотел бы вам напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы приехали к этому домику, вас окружили фоторепортеры и стали делать снимки, так было?
– Я уже говорил вам, что так.
– Вы помните о присяге, сержант. Не случилось ли так, что вспышки ослепили вас и вы не видели ясно в темноте того, что происходило рядом с машиной?
– Говорю вам что я не смотрел по сторонам. Я смотрел на тот домик, потому что дверь как раз открылась и этот бегущий человек вышел, нескладно выговорил Холкомб.
– Закрывая лицо шляпой?
– Да.
– Вы не могли видеть его лицо?
– Я...
– Вы видели его лицо, или нет? – настаивал Мейсон.
– Нет, я не видел его лица.
– Тогда, как вы могли знать, что это был я?
– Я думал... Он двигался, как вы... Я получил сведения, что Перри Мейсон скрывается в этом доме и...
– Вот именно, – перебил его Мейсон. – Вы ожидали, что я выбегу. Поэтому, когда этот кто-то выбежал и повел себя так, как по вашему мнению должен был вести себя я...
– Высокий Суд, вношу протест, – перебил Гамильтон Бергер. – Замечание защитника не существенно, не имеет ни чего общего с делом. Допрос свидетеля ведется неправильно.
– Ну, ну, послушаем, кто теперь вносит протесты! – усмехнулся Мейсон.
– Я думаю, что фотографии говорят сами за себя, – заметил судья Осборн.
– Разрешите, – сказал Бергер. – Я хотел бы обратить внимание Суда на то, что это явно нечестное использование свидетеля. Это еще один обман, типичный для защиты. Это...
– Конечно, это обман. Но, такого рода обман не смутит честного свидетеля. Откровенно говоря, глаза сержанта Холкомба были ослеплены вспышками ламп так, как я этого ожидал. Однако, он не является достаточно откровенным или честным, чтобы признать это. А так как он сидит здесь, на скамье свидетелей и дает показания под присягой, то он либо должен говорить правду, либо быть обвиненным в нарушении присяги. Здесь шесть свидетелей, которые делали эти снимки и готовы их опознать. Я хочу, чтобы сержант Холкомб здесь, сейчас, при перекрестном допросе, сказал был ли я тем человеком, выбегающем из домика, либо тем человеком, который стоял с левой стороны, на расстоянии четырех шагов от него с фотоаппаратом, направленным в его сторону, и делал снимки. Что вы скажете, господин сержант?
На лице Холкомба появилась озадаченность.
– Высокий Суд, – сказал Бергер. – Это нечестный вопрос. Это...
– Отклоняю протест, – рявкнул судья Осборн. – Пусть свидетель ответит на вопрос.
– Что вы скажете, сержант? – спросил Мейсон, весело улыбаясь смутившемуся полицейскому. – И помните, что фотографы и фотографии сделанные ими, могут быть использованы против фальшивых показаний.
– Не знаю, – пробормотал сержант Холкомб.
– Благодарю, сержант, этого достаточно. Господин окружной прокурор, вы сказали, что другим свидетелем будет мистер Гоушен. Вызовите его. Послушаем, что скажет мистер Гоушен.
Гамильтон Бергер обратился к судье:
– Высокий Суд, мне не нравятся эти личные выпады...
– Защитник напоминает только о вашем обещании, – сказал судья Осборн, сдерживая смех. – Я должен признать, что он ведет себя более драматично, чем этого требует ситуация, но... прошу вызвать свидетеля, мистер Бергер.
– Я хотел бы попросить высокий суд сделать пятиминутный перерыв, сказал Гамильтон Бергер. – Я должен посоветоваться с коллегами. Эта ситуация застала меня врасплох.