Коко улыбается, дивясь той легкости, с которой он играет. Игорь продолжает музицировать, и ей чудится, как что-то вступает во владения, как его кисти радуются жизни. Сухожилия и кости его рук у нее на глазах сливаются воедино с деревом, струнами и молоточками фортепиано. Кажется, что клавиши расплавляются под его руками.
Екатерина наверху тоже слышит музыку. Спазмы сжимают ее желудок. Радостные звуки говорят ей, что на какое-то время семья обрела покой.
Поздно вечером пакеты аккуратно распакованы. Стравинские уже привыкли к кочевой жизни. Упаковочная бумага кипами лежит в их комнатах. Из пакетов появились чашки, ложки, самовары, пресс-папье, аптекарские баночки и коллекция икон плюс всяческие механизмы, включая карманные часы, барометр и граммофон с ручкой и рупором. На стене студии Игоря вешают портрет императора Николая II.
Игорь ставит на фортепиано метроном. Прислушиваясь к ритму, который тот отбивает, Игорь чувствует, как в нем оживает то, что дотоле было скрыто. Активизируется нечто жизненно важное. Дан старт новому, свежему началу. На какой-то момент он ощущает себя удивительно свободным.
Вечером, когда Игорь помогает укладывать детей спать, он слышит, как Людмила шепчет сестре:
— Коко.
Игорь закрывает за собой дверь, но все равно ему слышно, как пересмеиваются девочки, почти распевая это имя, которое преследует и его, когда он спускается по лестнице. Он тоже постоянно повторяет про себя ее имя, видя при этом в сильном гласном звуке сладостную окружность, подобную солнцу.
В доме устанавливается новый порядок.
Каждое утро Игорь поднимается, когда стрелки часов показывают восемь. Он проделывает пятьдесят приседаний и столько же взмахов руками, пока не чувствует, как набухают сосуды на руках. Затем следуют другие упражнения, на растяжку. Это ежедневный ритуал. Игорь гордится своей выправкой, в его представлении это сродни военной дисциплине.
Завтрак Игоря состоит из двух сырых яиц, которые поглощаются за один глоток, сигареты и чашки кофе. Возбуждение от первой сигареты в сочетании с кофе рождает острый вкус, который надолго остается на языке.
Игорь привык работать утром до ленча. Он упорно работает и надолго сосредоточивается на том, что пишет. Ему нравится, что его жизнь идет по заведенному порядку. Дверь в его студию всегда закрыта. Он не переносит посторонних звуков, его ни в коем случае нельзя беспокоить. Разрешается входить только коту Василию. Любому другому это строжайше запрещено.
На его рабочем столе, подобно хирургическим инструментам, выложены ножик для заточки карандашей, нож для вскрывания писем, портсигар с монограммой, стаканчик с карандашами, ластики разных размеров и линейка для начертания нотного стана.
Рабочий стол Коко заполнен подушечками для булавок, разных размеров наперстками, пакетиками с иголками, катушками и лентами. На полу лежат рулоны кальки, мотки шерсти и множество всяческих тканей — шелка, батист, крепдешин, лен, муслин, шифон, атлас, джерси, ситец, бархат и тюль. Каждый сорт лежит на своем месте.
Пока в одной комнате звучит фортепиано, в другой раздается лязг ножниц. В то время как из уголка рта Игоря свисает карандаш, Коко трудится, зажав в губах булавки. Игорь нажимает на педали фортепиано, Коко жмет на педаль швейной машинки. Оба за работой бормочут что-то невнятное.
На третий вечер после приезда в Бель-Респиро Игорь и Екатерина пьют чай вместе с Коко в гостиной. В саду, в темноте, трещат цикады. В лесу мрачно кричит сова.
У Игоря особые требования к чаю. Он любит чай некрепкий и очень горячий. Как противоядие водке, которую он обычно выпивает. Игорь рассказывает, какие он вел сражения с соседями из-за его игры на фортепиано.
— Один человек колотил палкой по потолку до тех пор, пока хозяин дома не стал сокрушаться из-за испорченной штукатурки. Другие бросали в мои окна еловые шишки и даже разбили одно окно.
— Это может не нравиться людям, мой дорогой, — говорит Екатерина.
Муж с женой обмениваются взглядами, свидетельствующими о взаимопонимании.
Коко говорит:
— Здесь вы можете играть так громко, как вам хочется.
Внезапно открывается дверь и входит Милена. Она проснулась в незнакомой комнате, испугалась, не понимая, где находится. Пугает то, что мебель кажется чем-то из кошмарного сна: силуэт кресла представляется великаном, абажур лампы похож на гигантского паука, а халат, висящий на двери, выглядит как безголовое привидение. Милена храбро выходит в незнакомый коридор, слышит голоса мамы и папы, спускается вниз и входит в гостиную. Войдя в комнату и увидев родителей, она бросает на них взгляд, полный обиды, но смешанный с облегчением, которое она испытывает при виде знакомых лиц.