— Мне холодно. — Она внезапно поежилась. Пальцы в перчатках онемели. Еще плотнее запахнув пальто, она этим резким движением обозначила свое желание вернуться в машину.
Автомобиль быстро отъехал от тротуара, и Коко, пытаясь увидеть свое отражение в зеркальце пудреницы, проворчала:
— Помедленнее! Что за спешка? — И снова в голове у нее что-то зазвенело, будто оса забилась о стенки жестяной банки.
В этот серый день Коко отчаянно хотелось ярких красок. Казалось, даже безвкусные кричащие рекламы потеряли свой цвет и блеск. Дрожащей рукой Коко провела губной помадой по сжатым губам, накрашенный жизнерадостным красным, рот ее стал маленьким светлым пятном в серости этого утра.
Коко сняла перчатки и увидела, какие скрюченные, какие шишковатые у нее руки. Ей было противно смотреть на эти клешни, покрытые, словно проказой, коричневыми пятнами.
Коко не желала быть старой. Она ненавидела неизбежность и неумолимость старения, сравнимого с осенним листопадом при наступлении холодов. Никогда не прикладывающая никаких усилий к тому, чтобы быть женственной, теперь она чувствовала себя не столько женщиной, сколько висящим в воздухе кожаным мешком, набитым костями и готовым соединиться с землей. Все случилось слишком быстро. Ее жизнь, как расплывшееся пятно, так же скоро пронеслась мимо нее, как сейчас мимо окон ее машины проносятся улицы города.
Они мягко подкатили к отелю «Ритц», где у Коко были собственные комнаты. Шофер проводил ее через вращающиеся двери входа.
— Отсюда я доберусь сама, — сказала Коко, отступив на шаг от шофера. — Я не калека.
Со взглядом, полным уважения, молодой человек дотронулся до шляпы и пошел к выходу.
Теплый воздух коснулся лица Коко, и она тут же ощутила разницу температур.
Она прошла по вестибюлю, где пылесосом чистили пол, постаравшись не наступить на шланг пылесоса.
— Доброе утро, мадемуазель Шанель, — перекричал грохот пылесоса портье.
Не оглядываясь, Коко легко взмахнула рукой в знак приветствия. Она понимала, что шланг пылесоса — это часть заговора против нее, как и сильно навощенный паркет, как и ковры в ее комнате, за которые можно зацепиться ногой. Все они хотят ее подловить. Она улыбнулась, подумав, что снова разрушила их планы. Еще одна попытка убить ее провалилась.
Когда Коко подходила к лифту, до нее донеслось зловоние из ресторана. На сей раз — спаржа. А если не спаржа, то эстрагон или чеснок. Оттуда вечно чем-то таким воняло. Во всем виноват метрдотель. Она была убеждена, что это делалось нарочно. Коко несколько раз объясняла ему, до чего отвратительно, когда из ресторана доносятся запахи чужой еды. Но он будто и не слышал ее. Коко не сомневалась: это его стратегия, таким образом он с ней борется. Он просто хочет от нее избавиться.
Дверцы лифта, как алчно разинутая пасть, раздвинулись и с чмоканьем закрылись за нею.
К этому времени Селин, горничная Коко, уже была на месте и готовила для хозяйки постель. Повернув ключ в двери, Коко вошла в комнату. Горничная, выпрямившись, пожелала ей доброго утра. Коко оглядела ее с ног до головы.
— У вас, детка, слишком длинные волосы и слишком короткая юбка.
Селин улыбнулась, будто оправдываясь, прикоснулась к ленте в волосах и чуть одернула подол. Она понимала, что Коко ее поддразнивает.
— Это модно, — сказала девушка.
— Что ты в этом понимаешь? — воскликнула Коко.
Не в духе, подумала девушка, продолжая поправлять постель. Коко коснулась ее рукой и почти умоляюще произнесла:
— Я очень устала. — Она потянулась к ограждению кровати и с силой ухватилась за медный шар стойки. У нее кружилась голова. — Хочу лечь, — сказала она.
Девушка понимающе кивнула. Губы ее растянулись в улыбке. Коко скинула пальто, сняла очки и с видимым усилием сбросила туфли. Затем, сев на кровать, наклонилась и опустила голову на подушку. Поднимая на кровать ноги, она слегка вздрогнула от боли.
Никогда еще Коко не чувствовала себя настолько утомленной. Вид мертвых птиц вызвал в ней депрессию. Заболел живот. Зачем ей нужно было все это видеть в выходной день? Она так хотела отдохнуть перед завтрашней работой. Нужно столько всего сделать! Только что закончена весенняя коллекция и уже пора браться за коллекцию для лета. Это все неотложные дела. А ей с каждым годом все труднее и труднее. Она стала думать о расписании на следующую неделю, о мелочах и о серьезных делах. В висках застучало, плечи охватило странное напряжение. Коко чувствовала, как медленно циркулирует кровь в пальцах рук и ног.