— Да все в порядке. Дайте мне закончить.
Он не успевает сказать ни слова протеста, как она возвращается к работе. Снова подняв руки, Игорь смотрит вниз. Волосы Коко уложены валиком над белым отложным воротником. Игорь улавливает запах душистого мыла, который поднимается от ее шеи. Он чувствует, как ее рука прикасается к его груди.
Коко говорит:
— Ну вот, пришито.
Не задумываясь, она зубами обрывает нитку. И отклоняется назад, чтобы оглядеть работу.
— Вот! — Губы Коко растягиваются в улыбке, и на левой щеке появляется ямочка, тень от морщинки, будто второй рот. Коко собирает иголки и нитки и говорит: — Так что доктор прибудет к трем. Я уезжаю постричься. Жозеф проводит доктора.
Понимая, что произнес уже достаточно слов благодарности, Игорь просто кивает. Он так и остается стоять на том же месте, прислушиваясь к удаляющимся шагам Коко. Снова стричься! У нее уже и без того почти мальчишеская стрижка.
Затем Игорь садится. Поправляет очки, берет карандаш и возвращается к работе. Его руки широко раскинуты над клавиатурой. Внезапно возникают плавная мелодия, богатая интонация и насыщенная гармония. Дотянувшись до пюпитра над клавиатурой, он, следуя за мельчайшими движениями своей фантазии, записывает партитуру.
Большим и указательным пальцами правой руки врач приподнимает веко Екатерины. На белке глаза видна филигрань лопнувших кровеносных сосудов.
Екатерина делает вдохи и выдохи, а доктор слушает ее со стетоскопом. Затем Екатерина садится у высоко поднятых подушек, и доктор простукивает ее грудную клетку. Она молча, покорно ждет результатов обследования, сознавая, что ее легкие в плохом состоянии. Она слышит, как они хрипят, и ей хочется узнать, что там нашел врач. Екатерина ждет его реакции, но он не смотрит на нее. Снимает с шеи стетоскоп и сматывает трубочки. Крепкий, смуглый, с пышными темными волосами, он излучает здоровье. Кто будет доверять врачу, если он сам выглядит больным? У него хорошая практика, ему вверяют свое здоровье и хорошо при этом платят такие клиенты, как Шанель.
У него нет ни единой морщины, замечает Екатерина. Ничто не тревожит его гладкий лоб. Она думает, что этот врач никогда в жизни не страдал. И в самом деле, он четко ограничил круг своих пациентов той частью города, где могут позволить себе жить только богатые люди. Отец Екатерины был сельским врачом. Она знает, как ему было трудно лечить бедняков.
— Ну? — говорит Игорь. Он выходит из угла комнаты, чтобы услышать, что скажет врач. В его голосе звучит нетерпение.
Доктор убирает стетоскоп в чемоданчик. Вид его не предвещает ничего хорошего.
— Правое легкое в очень плохом состоянии, — говорит он вполне откровенно и достаточно громко, чтобы это услышала и Екатерина.
Она устало откидывается на подушки. Ей обидно, что два этих человека в темных костюмах говорят о ее здоровье так, будто ее не тревожит ее собственная жизнь.
Екатерину все больше огорчает то, что она допустила их переезд в Бель-Респиро. Правда, свежий воздух и солнце, несомненно, хороши для ее здоровья, как постоянно утверждают Игорь и Коко. Но что она может поделать с прелестью мадемуазель Шанель? Нет ли у той других, темных мотивов, из-за которых они приглашены в этот дом?
Изгнание из России подействовало на Екатерину сильнее, чем на Игоря. Он в конце концов может работать. Она же лишилась всего — друзей, имущества, собственности, ощущения собственной значимости. Постоянные переезды подорвали ее здоровье. Все, что ей осталось, — это глубокая вера. Вера и любовь ее мужа.
Взгляд Екатерины обращается к окну и к подоконнику, искусно украшенному лилиями. В этих цветах ей видится что-то неприятное, злобно ядовитое со змеиными жалами. И от них исходит зловоние. Екатерина не знает почему, но ей кажется, что ее комната в этом Богом забытом доме чем-то осквернена. Во рту становится кисло. Видя, как клин тени наползает на ее кровать, она чувствует, что ее сейчас вырвет.
Ощущая раздражение жены, но страшась того, что он может услышать, Игорь выводит врача из комнаты. Мужчины спускаются по лестнице и останавливаются в нижнем коридоре.
Очень официальным тоном врач спрашивает:
— Она откашливается кровью?
— В последнее время нет.
— А раньше такое случалось?
— У нее в юности был туберкулез, — уступает Игорь. — И все вернулось после рождения нашего младшего ребенка.
— Когда это было?
— Шесть лет назад…