Он снимает очки, поворачивает кран и, набрав в ладони холодной воды, ополаскивает лицо. От холода вздрагивает. Затем с видом человека, который понял наконец, что он хочет, наполняет ванну и кувшин за кувшином поливает себя. Вода каскадом льется с головы на торс, прижимая к коже темные волоски на груди и спине. Он подрагивает от возбуждения.
Одевшись, Игорь спускается вниз. Входит в студию и берется за работу. Для завтрака еще слишком рано, как рано и для игры на фортепиано. Так или иначе, но не должно быть никаких звуков. До сих пор очень влажно. Но по крайней мере стало прохладнее. Свет за окнами не дает теней. Листья яблонь покрыты глазурью росы.
Игорь вглядывается в семейную фотографию, что стоит на его столе. Сейчас они представляются незнакомцами, будто прошедшая ночь изменила что-то в их очертаниях. Он чувствует, что вина его, словно птичка, стучит клювом по плечу и пробивает кожу насквозь.
Понимая, что сейчас нельзя играть, Игорь берет чистый лист бумаги, заточенный карандаш и поднимает очки на лоб. Затем очень тщательно, не сдвигаясь ни вверх, ни вниз хотя бы на миллиметр, начинает разлиновывать бумагу.
13
В последовавшие за этим дни фортепиано перестает звучать в одно и то же время середины дня.
В доме устанавливается напряженная тишина. Екатерина вдавливает голову в подушки, замерев, ожидает хоть какого-нибудь звука. Но звуков нет. Тишина, как кислота, проникает в ее тело и будто выжигает ей кишки.
Каждый день, когда фортепиано неожиданно замолкает, кот, вздыбив шерсть, выгибается дугой, птицы в клетках наклоняют головы, собаки тревожно поднимают уши. Дети на мгновение замирают и обмениваются недоумевающими взглядами, удивленные затянувшейся тишиной, которая царствует в доме в середине каждого дня.
Жозеф и Мари обмениваются понимающими взглядами. Оба возводят глаза к небесам.
Мари шепчет:
— Начинается!
— Только этого нам и не хватало, — говорит Жозеф.
— Будто бы у них и без того не было все плохо.
И несколько недель подряд повторяется одно и то же, в одно и то же время. Фортепиано смолкает посреди музыкальной фразы и через полчаса начинает звучать гораздо веселее. Тишина оставляет глубокий след в каждом, кто имеет к этому отношение.
Проходят дни, Екатерина все сильнее и сильнее ощущает нарастающую пустоту. Она и хочет понять, что означают эти странные паузы, и боится. Предпочитает игнорировать самые ужасные предположения. Она сейчас слишком слаба, чтобы что-то предпринимать. Тишина ширится в ней, как рана.
Тем временем Игорь живет будто заколдованный. Коко предлагает ему откровенную чувственную любовь, с Екатериной такого никогда не было. Это страсть, которую не сдерживают никакие буржуазные предрассудки, страсть, доходящая в своей грубости до вульгарности. Он поражен сексуальной осведомленностью Коко и ее стремлением к экспериментам. Ему интересно, не считает ли она его сексуально наивным.
Екатерина в любовных отношениях предпочитала пассивную роль. Даже в лучшие времена она не всегда отвечала на его желания, а теперь болезнь сделала эти отношения трудными и неуместными. Если ее тело и получает удовлетворение, то только лишь благодаря привычке. Правда состоит в том, что она не выносит его сексуальные домогательства.
Екатерина терпела близость только как исполнение обязанностей любящей жены, акт воспроизводства потомства, что очень быстро привело к рождению четырех детей. С Коко Игорь впервые в жизни испытывает взаимное ликование и радостное блаженство. Это похоже на внезапное открытие джаза. В этом есть что-то радостное, великолепное. Как если бы он, освободившись от застенчивости, почувствовал свободу импровизации. Здесь нет правил. Любой импульс вызывает поощрение, поэтому каждый раз все получается по-разному. В их любви царит ликующая непринужденность. В их отношениях нет ничего запретного. Птица вины улетела с его плеча. Он уже не может остановиться.
Эта связь представляет ему все в ином, ярком свете. Как будто ему дали новые очки, которые позволяют увидеть все цвета более сияющими, чем раньше, и, различая теперь весь спектр и контрасты, вибрацию жизни, окружающую его, он не желает от этого отказываться.
Игорь и Коко начинают обмениваться любовными посланиями. Игорь, сидя на стуле у фортепиано, пишет записку. Днем Коко забирает ее и оставляет свою, написанную таким знакомым, крупным, слегка детским почерком. Ее записки просты, экспансивны и полны нежности и тайны, что делает их еще более волнующими. Игорь обычно пишет больше, чем Коко. Но ее эмоциональность очень изящна и сверхъестественно красноречива, думает Игорь, так что несколько ее коротких предложений больше трогают, чем любая ловко построенная фраза, сочиненная им.