— Да ну?
— А ты так не думаешь?
— Я теперь уж и не знаю, что мне думать. Я чувствую, что совсем не знаю тебя.
— Ты опять в дурном настроении. — Он тянется за куском сыра, и пальцы его начинают играть с этим куском.
— У меня нет для этого причин?
— Не мне об этом судить.
Екатерина молча укутывает ноги халатом. Игорь замечает, какой тоненькой стала его жена. Она очень похудела, обручальное кольцо постоянно соскакивает у нее с пальца, надо его уменьшить.
Екатерина говорит прямо:
— Игорь, давай уедем отсюда.
— Что?
— Давай куда-нибудь уедем и начнем все сызнова.
— Куда?
— Не знаю. Может быть, на побережье.
— Я не могу. — Он продолжает играть с сыром.
— Почему не можешь?
— Мне здесь хорошо работается.
— Ты уверен? Уже несколько недель ты мне ничего не показывал.
— Я еще не закончил. Но идеи являются, как никогда прежде.
— Это не просто слова?
— Нет!
— Ты, похоже, нервничаешь.
— Это ты нервничаешь.
— Допускаю. Это потому, что я здесь несчастна.
— Что ж, а я — счастлив.
— Это эгоизм.
— Я предпочитаю называть это одержимостью творчеством.
— А я называю это эгоизмом.
— Сожалею.
— В самом деле?
— Я же сказал. — Но в его взгляде нет раскаяния. Они уже и раньше спорили об этом.
— Твой талант не извиняет твоего неприличного поведения.
— Если бы не мой талант, мы до сих пор торчали бы в России.
— И это было бы так плохо?
— Если тебе важна только благопристойность, то да, было бы. Очень плохо.
Пола халата сползает, обнажив колено Екатерины. Перехватив взгляд Игоря, Екатерина быстро запахивает халат.
— По крайней мере мы были бы среди друзей.
— Без копейки денег.
— Мы и теперь без копейки денег.
— Неправда. Я зарабатываю деньги, делая переложения для пианолы. Это неплохая возможность выжить.
— Мне хочется быть счастливой.
— Ты и будешь счастливой, — говорит он без особой уверенности.
— Ты не можешь сказать, что я тебя не поддерживала.
— Я никогда этого не говорил.
— Так почему же ты не способен в виде исключения поддержать меня?
— Я помогал тебе многие годы. С тех пор как ты стала болеть. Я полагаю, что и это ты называешь эгоизмом!
— Мне здесь плохо, я хочу уехать. — Сила ее мольбы такова, что она даже подается вперед. — Пожалуйста!
— Слушай, — вздыхает он. — Имеет смысл остаться здесь хотя бы до Нового года.
— Имеет смысл — для тебя.
— Мы здесь на каникулах.
— Нет, на самом деле мы не на каникулах, — поправляет Екатерина. — Мы в ссылке.
— Екатерина, если ты собираешься огрызаться на любое мое замечание, почему бы тебе не отправиться наверх, в кровать?
Устремив на него обвиняющий взор, она спрашивает:
— Ты бы это предпочел, да?
Игорь долго молчит. Наконец он отвечает:
— Да.
Екатерина прикусывает губу, скривив рот. Даже унижаясь, она не может ничего добиться. Внезапно Екатерина ясно понимает, что ее жизнь в этом доме — сплошное притворство.
— Игорь, ты изменился. Ты это понимаешь? — Губы Екатерины сжимаются в безмолвной ярости. Ее глаза будто прожигают дыру в его лбу.
Он говорит:
— И проблема в том, что ты не изменилась?
Ей больно, она уходит из комнаты. Уходя, закрывает за собой дверь на удивление тихо. Такой спокойный уход заставляет Игоря вздрогнуть. Звук закрываемой двери будто врывается к нему в сознание.
Игорь горько качает головой. Вечер был таким хорошим. Дети веселились. Сначала даже Екатерина радовалась. Однако каждый раз, как они оказываются наедине, какая-то невидимая сила растаскивает их в разные стороны. Ему грустно от того, что он ее ранит. Это получается против его желания. Куда ни повернись, повсюду из засады нападает чувство вины. Но что он может поделать? Факты таковы, что он влюблен в другую, и только на эту другую и хватает его любви.
Игорь смотрит на повторяющийся узор на шахматной доске, на кусок сыра, который все еще держит в руке, и от офицера на доске его взгляд передвигается к окну.
За окном он видит плывущую луну, которая то показывается, то скрывается за деревьями.
17
Коко возвращается. Флакончики с духами постукивают в маленькой коробочке.
Услышав глухой перестук, Игорь поднимает голову от фортепиано. Хочет показать, что взволнован. Коко с щелчком открывает коробочку. Внутри, в красном бархате, стоят две дюжины роскошных флаконов. Коко достает один, вынимает пробку.