Впитывая сложные ритмы музыки, Коко все-таки замечает, как Шарль посматривает на нее.
Движения танцующих внезапно ускоряются, актеры с яростной энергией сплетаются в страшных эротических позах. Температура в помещении заметно повышается, трепещут веера. Коко представляется, что зал наполнен плененными птицами.
Возбуждение публики достигает такой силы, что почти не слышно музыки. Несколько женщин перед Коко до того расстроились — или пришли в столь буйное веселье, — что у них потекла с ресниц тушь, по щекам бегут черные дорожки. Конечно, в кабаре «Мулен-Руж» — в те времена, когда Коко там пела и танцевала — она видывала кое-что и похуже. Но то были представления для толпы. Здесь же опрокинуты устои благопристойности.
Шарль наклоняется так близко, что его усы щекочут щеку Коко. Она замечает, что Шарль слишком сильно надушен. Он что-то шепчет, но она не обращает внимания на этот шепот, так сильно на нее действуют музыка и шум в зале. Шарль берет ее руку. Не глядя на него, Коко высвобождает руку.
Оттуда, где люди не сидят в креслах, а стоят, тоже несется шум. Там болтают, хлопают, оттуда слышится непристойная брань. Но балет продолжается. К удивлению Коко, рядом с ней начинают разворачиваться военные действия. Несколько дюжин людей начинают раздеваться. Коко в восторге от этой анархии. Загорается свет. Появляется полиция.
Свистки полицейских и внезапно зажегшийся в зале свет приводят в смятение дирижера — полного мужчину с моржовыми усами, — и он оглядывается на волнующийся зал. Убедившись, что никто не собирается лезть на сцену или в оркестр, он продолжает дирижировать.
Свет снова гаснет. Неожиданно рука Шарля оказывается на колене Коко. Коко смотрит на него. Он не сводит с нее глаз. Она могла бы и ответить на это, но не сейчас, не здесь. Коко отодвигается от Шарля, и от этого его рука соскальзывает с ее колена. Все-таки его прикосновение вызывает в ней легкое покалывание и мелкую дрожь.
И когда недовольство публики и раскаты хохота достигают апогея, Коко видит появившегося у сцены щеголеватого лысого мужчину. Невысокий, возможно, пяти футов и одного дюйма росту, он идет по центральному проходу, так что его видят все сидящие в зале. Его бледное лицо поблескивает под светом огней. Он, слегка сгорбившись, неторопливо переставляет чуть кривоватые ноги. Зал, ряд за рядом оборачивается за ним вслед, когда он героически идет к выходу. Он в ярости хлопает за собой дверью. Этому звуку отвечает дробь барабанов в оркестре.
— Кто это? — спрашивает Коко у Кариатис.
— Стравинский.
— Человек с той фотографии?
— Вот-вот!
— Ха!
— И не подумаешь. Верно?
— Он женат, этот Стравинский?
— Конечно, — голова Кариатис склоняется к Коко, — на своей кузине.
— Я не знала, что это разрешается.
— А это и не разрешается, — злословит Кариатис, прикрывшись веером. — Они никак не могли найти священника.
— Бедняжки!
— А я не испытываю к нему жалости. Нечего было до этого доводить.
Коко задумывается.
— Он маленького роста, верно?
Женщины смотрят друг на друга и хихикают.
Оркестр и танцоры продолжают сражение, пока фарс не подходит к концу. С чувством выполненного долга дирижер опускает палочку. Оркестранты наконец отделались. Рой жужжащей публики выходит из зала на улицу, в майскую ночь.
Вспотевшая Коко рада очутиться в прохладе вечернего воздуха. Но ее не оставляет возбуждение. Она ощущает в себе ту же взвинченность, которая взбудоражила зал. Глаза ее искрятся.
— Ну и что вы думаете? — спрашивает Кариатис.
— Поразительно!
— Нет, я не о балете. Даллин!
— О, Шарль! Я уже забыла о нем. — Коко изображает равнодушие.
В сущности, Даллин ей даже нравился, пока не прикоснулся к ее колену. Он хорош собой, он очаровательный компаньон. Но слишком спешит, решает Коко, ей это не по нраву. Кроме того, он актер. Актеры всегда бедные, а она — что ж, она богатая. Оправдываются ее надежды на успех.
— Я сейчас упаду в обморок. Хочу есть. — В ушах Коко все еще звучит музыка. Ее тело по-прежнему отвечает вибрациям ритмов.
Кариатис машет мужчинам.
— Идемте!
И Коко восклицает:
— Эй, посмотрите!
Она указывает друзьям на магнолии. Деревья будто поразило каким-то взрывом, вся мостовая усыпана белыми цветами. Летящие в свете огней лепестки ослепляют Коко.