Так что когда Коко и Дмитрий все чаще удаляются для верховой езды или для работы в Париже, в доме воцаряется полная тишина. И Игорь — не считая русскоязычного Петра — остается в полном одиночестве.
29
Игорь, подняв очки на лоб, сидит в гостиной. Он только что получил телеграмму от Дягилева. Она гласит: «Лавочницы всегда предпочитали великих князей гениям. Балет отправляется в Мадрид. Поехали с нами!» Игорь сминает телеграмму и швыряет ее об стену.
Дягилев наверняка узнал обо всем от Миссии. Игорь был прав, эта женщина — яд. Хочется позвонить Дягилеву и все рассказать ему. Но что, собственно, рассказать? Об отъезде Екатерины? О том, почему он остается в Бель-Респиро? О Дмитрии? Его щеки пылают от унижения.
Коко тоже получила кое-какие новости. Письмо, отправленное из Биаррица. Она вскрывает конверт и видит текст, написанный синими чернилами.
6 декабря 1920
Дорогая мадемуазель Шанель!
Я пишу, чтобы поблагодарить вас за ваше великодушие, позволившее нам жить у вас в эти месяцы. Для нашей семьи последнее время было трудным. Мы все еще не привыкли к статусу изгнанников, пополнивших категорию европейцев, лишенных всяких прав. И вы очень помогли детям в этот трудный период. Я ценю вашу помощь в нашем устройстве и в их образовании в этой стране, которая может стать их домом на несколько грядущих месяцев.
Я хотела бы поблагодарить вас и за ваши усилия, касающиеся моего здоровья. Без вашей поддержки я никогда не смогла бы позволить себе оплату медицинских счетов. Нечего говорить и о рентгене. За это я приношу глубокую благодарность.
Следующая тема разговора, однако, гораздо труднее. Я приберегла ее, как, мне кажется, принято в приличном обществе, к концу. Мне ясно, что последние несколько месяцев вы наслаждались близостью моего мужа. Это обстоятельство было причиной моих великих мучений, а я уверена — и мне необходимо об этом сказать, — что оно способствовало развитию моей болезни. При всем том, что я глубоко уважаю вас за ваше независимое мышление и чрезвычайную природную настойчивость, я не могу притворяться, что меня восхищает ваша мораль, которую я нахожу чрезмерно безвкусной. К счастью, дети не знают правды о ваших отношениях с их отцом. Я хотела бы тем не менее призвать вас обратиться к своей совести. Я советую вам оборвать, если вы уже этого не сделали, связь с Игорем — это позволило бы ему исполнять его истинные обязанности как отца, так и мужа.
Разумеется, в этом прискорбном романе он так же виноват, как и вы. Я допускаю, что, возможно, даже больше. Но как раз теперь вы, кажется, вполне можете управлять его чувствами. Если вы находите в своем сердце возможность совершить последнее доброе дело вдобавок к тем, за которые я уже вас поблагодарила, тогда, пожалуйста, оставьте его. Вас, должно быть, удивляет, что я все еще люблю его.
Мы прожили вместе много лет. Детям нужен отец. Я почти при смерти и нуждаюсь в нем более, чем когда либо еще. Кроме того, вы должны понимать, что Игорю нужно время и спокойствие для занятий композицией.
Большое спасибо за ваше участие в обсуждении этого дела. Дети — особенно Людмила — шлют вам свою любовь.
С уважением,
ваша Екатерина С.
Коко аккуратно сворачивает письмо и кладет его обратно в конверт. Некоторое время она держит его обеими руками, будто пытаясь впитать его содержание. Затем опускает в карман и равнодушно идет вперед.
После напряженного ленча с большим количеством вина, в ходе которого Игорь мало ест и почти не разговаривает, он просит Коко о разговоре наедине. Коко смотрит на Дмитрия, и тот, пожав плечами, великодушно кивает в знак согласия. С грубоватой вежливостью, скрывающей царскую пренебрежительность, он говорит, что ему нужно почистить ружье перед охотой в лесу.
Коко и Игорь выходят в сад. Коко в шерстяном пальто, она обхватила себя руками, а Игорь засунул руки в карманы. На улице очень холодно.
— Итак, о чем ты хочешь со мной говорить?
— Я думаю, что ты совершаешь ошибку. — Он пытается произнести это с вызовом, но в его словах прячется мольба.
— Почему ты так думаешь?
— Мне кажется, между нами есть нечто, чего нельзя нарушать.
— И что же?
— Не знаю. Чувства. Назовем это любовью.
— Я смотрю, ты, как всегда, романтик.
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Боюсь, что не понимаю. — В голосе Коко нет никакой нежности.
— Мы так хорошо вместе работали. Мы подходим…