Ортис выглядел сбитым с толку, но кивнул.
– И как, по-твоему, можно ли назвать произошедшее на территории базирования Первого корпуса в деревне Я-Тук злодеянием?
Чуть замявшись, Ортис кивнул.
Сейчас Коко находился не в сумрачной комнате бунгало с розовой штукатуркой на стенах на окраине тропического города, а в промерзшей тундре под высоким темно-синим небом. Сильный ветер, не затихая, срывал снег, кружил его и выкладывал тонким ребристым слоем над толщей вечной мерзлоты в сотни ярдов. Далеко на западе темнела гряда ледников, похожих на обломанные зубы. И над всем этим где-то в недосягаемой выси виднелась рука Бога и указывала на него.
Коко вскочил на ноги и ударил рукояткой пистолета по шишке на голове Ортиса. Как в комиксе, глаза Ортиса как бы резко всплыли – вылезли из орбит. Тело обмякло. Коко уселся на пол и стал ждать, когда жертва очнется вновь.
Когда веки Ортиса затрепетали, Коко влепил ему пощечину – Ортис рывком поднял голову и дико уставился на него.
– Ответ неправильный, – сказал Коко. – Даже военные трибуналы, как бы несправедливы они ни были, не смогли доказать, что там имело место какое-либо злодеяние. Это был Божий промысел. Сущий Божий промысел. Знаешь ли ты, что это значит?
Ортис покачал головой. Зрачки его глаз казались нечеткими – размытыми.
– Ладно, неважно. Вот что мне хотелось бы знать: помнишь ли ты конкретные имена. Например, имя Тина Пумо, Пумо по кличке Пума?
Ортис вновь покачал головой.
– Майкл Пул?
Ортис устало покачал головой.
– Конор Линклейтер?
Ответ тот же.
– Гарри Биверс?
Ортис поднял голову, припоминая, и кивнул.
– Понятное дело. Он же говорил с тобой, да? И был вполне доволен собой, без намека на раскаяние? «Дети тоже могут убивать, – сказал тогда он, верно? – И не важно, что ты сделаешь с убийцей». А еще он сказал: «Слон заботится о себе сам». Так все было?
Ортис кивнул.
– Какой же ты дебил, Роберто. Гарри Биверса помнишь, а всех остальных – нет. Все это люди, которых мне надо найти, выследить… Если, конечно, они сами не приедут ко мне. Шутка! Как, по-твоему, что я с ними сделаю, когда найду?
Ортис вскинул голову.
– В смысле, как по-твоему, должен я поговорить с ними? Эти люди были моими братьями. Мне удалось выбраться из всего этого дерьма, я мог бы сказать, что вычистил свою долю из выгребной ямы и теперь очередь кого-то другого, я мог бы сказать, что могу начать все сначала, и пусть ответственность берет на себя кто-то другой. Каково твое доброе мнение на этот счет, Роберто Ортис?
Посредством интеллектуальной телепатии Роберто Ортис сообщил, что Коко теперь должен позволить кому-то другому нести ответственность за чистку выгребной ямы.
– Не так-то это просто, Роберто. Пул был женат, когда мы были там, господи прости! Неужели ты думаешь, что он обо всем рассказал жене? У Пумо была еще и Дон Куччио, так неужели ты думаешь, что сейчас у него есть подружка, или жена, или то и другое? Лейтенант Биверс строчил письма женщине по имени Пэт Колдуэлл! Видишь, это никогда не кончается! Вот что значит вечность, Роберто! Это значит, что Коко должен продолжать и продолжать свое дело, вычищая мир… следя за тем, чтобы ни одна часть не пропадала понапрасну, чтобы то, что переходит из одного уха в другое, выкорчевывалось, искоренялось и ничего бы не оставалось, не пропадало понапрасну…
На секунду перед глазами Коко пала красная пелена. Мир превратился в бескрайний поток крови, смывающий все, уносящий с собой дома, и коровы, и железнодорожные составы – очищающий все.
– Знаешь, зачем я попросил тебя принести все копии твоих статей?
Ортис покачал головой.
Коко улыбнулся, протянул руку, поднял с пола толстую папку с копиями статей и раскрыл ее на коленях.
– О, классный заголовок, Роберто: «В самом ли деле погибли тридцать детей?» Скажи-ка, это из разряда желтой журналистики или что? Ты и впрямь можешь гордиться собой, Роберто. Можно поставить в один ряд с таким вот «Йети пожирает тибетского младенца». И каков же твой ответ? Неужто тридцать детей умерли?
Ортис не пошевелился.
– Не хочешь говорить – что ж, это нормально. Бесы являются нам в каких угодно личинах – их столько…
Пока Коко говорил, он достал из кармана коробок спичек, поджег папку и помахал ею, чтобы разгорелось хорошенько.
Когда пламя подползло к пальцам, Коко уронил горящие листы и раскидал их ногами. Невысокие язычки пламени оставляли на деревянном полу жирные черные отметины.
– Обожаю запах огня, – сказал Коко. – И запах пороха. И запах крови. Знаешь ли ты, что это запахи очищения?