«Я была абсолютно уверена, что если неплохо пела церковные гимны в монастыре, то уж с опереточными песенками справлюсь в два счета»
«Я всегда училась сама»
Спустя два года Габриэль и Адриенна наконец-то покинули приют. На тот момент обеим было около двадцати лет. В предвкушении новой, вольной жизни подруги предавались мечтаниям. Теперь – вне стен монастыря – все просто должно было быть иначе: никакого строгого режима и надзора со стороны монахинь. Девочки устроились работать портнихами к супругам Грампер, в магазинчик под названием «Святая Мария». Если быть точнее, их туда определили настоятельницы обители. Институт Богоматери старался, чтобы все воспитанницы после выпуска были пристроены «в хорошие руки». Так начался новый период в жизни Габриэль.
В магазинчике, который стал первым местом работы Шанель и ее тети, в основном продавались свадебные наряды. Но здесь можно было купить и обычные платья, аксессуары, а также различные мелочи для портних: крючки, пуговицы, булавки и прочее. Среди клиенток магазина были девушки из зажиточных семей. Габриэль любила за ними наблюдать и представлять, как они будут выглядеть в переделанной ею одежде.
И все же обстановка здесь не так уж и отличалась от монастырской. Супруги – владельцы магазина – держали своих подчиненных в ежовых рукавицах. Трудились девочки под постоянным надзором и ночевали в комнате при самом магазине, так что всегда были на виду. Однако работа была непыльная: в обязанности сотрудниц входил мелкий ремонт одежды и беседа с покупателями, которых нужно было развлекать и завлекать.
«Я упивалась этой свободой, а Адриенна… она просто вынуждена радоваться со мной. В нашей паре ведущей всегда была я, а моя тетушка-сестра повторяла. Даже позже, когда Адриенна уже пошла своей дорогой, все равно прислушивалась ко мне»
Поначалу Шанель ликовала. Теперь они с Адриенной жили в отдельной комнате, работали в самом оживленном квартале Мулена – на углу Часовой улицы и рю д’Алье, – где всегда бурлила жизнь, и самое главное – насовсем избавились от гнета строгих настоятельниц. Все казалось просто восхитительным, но со временем краски потускнели, и жизнь здесь стала выглядеть не такой уж и прекрасной. Именно поэтому Шанель решилась на очередной смелый шаг, можно даже сказать на бунтарский поступок, – сняла отдельную комнату в другом районе города, чтобы хотя бы на время быть вне контроля строгих хозяев.
Конечно, вместе с ней стала жить и Адриенна. Хотя поначалу очень этому противилась: боялась, что их будут осуждать родственники. Она, в отличие от Габриэль, всегда всего боялась. Но все равно тянулась вслед за своей подругой. После переезда девушки могли позволить себе свободно гулять вечером по парку или же просто по городским улочкам, изредка заглядывать в кондитерские – чем не счастье для истосковавшихся по любым, даже самым простым развлечениям молодых особ?
Вдобавок ко всему, напарницы находили дополнительную подработку, заводили новых клиентов. Таким образом, они вскоре зарекомендовали себя как талантливые мастерицы в деле шитья и рукоделия. Работа в свободные часы позволила девушкам скопить некоторую сумму. Эти деньги, к ужасу Адриенны, Шанель решила потратить на чаепитие в «Гран-кафе» – одном из самых шикарных заведений города. К слову, сейчас интерьер этого кафе находится под охраной ЮНЕСКО – как память о начале пути легендарной Коко.
«Хотелось ли мне попасть в этот мир? Если вы слышите из-за двери кинозала звуки идущего фильма, смех или рыдания зрителей, а через чуть приоткрытую дверь видитеузкую полоску экрана, разве вам не хочется войти внутрь и тоже посмотреть волшебное действие?»
В те годы неподалеку от Мулена, на берегах реки Алье были расквартированы несколько полков. Городской бомонд разбавили красавцы-кавалеристы, от которых местные дамы были просто без ума. К тому же все военнослужащие, остановившиеся в Мулене, были выходцами из аристократических семей. Их часто приезжали навещать родственницы, которым так завидовала Шанель. Совершенно без злобы. Просто жизнь в высших кругах общества была ее мечтой.
«Даже сейчас я вспоминаю „Ротонду“ с неприязнью, потому что не желала переодеваться у всех на виду, считала остальных бездарями и не скрывала этого»