А вот с водой намечались проблемы, все, что у меня было, я допила. Осталось только два варианта, либо страдать от жажды, либо от отравления. Возможно, если пить понемногу отравление не будет таким сильным? В тот раз я нахлебалась от души, и, видимо, через прокушенный язык отрава из воды попала сразу в кровь. Может, именно из-за этого пришлось валяться в полубессознательном состоянии целый день?
В любом случае, похоже, что другой воды тут нет, поэтому я обошла храм, отважно подошла к статуе с чашей, умылась, а потом отхлебнула глоточек воды. В прошлый раз мне почти сразу после этого стало плохо, но сейчас никаких неприятных ощущений не было, поэтому и рискнула отпить еще глоточек. Подождав несколько минут, но, так и не дождавшись ухудшения состояния, я решила ополоснуться, тряпки на ногах пришлось разматывать, а потом снова заматывать. Неудобные все же эти обомотки.
Разглядывая свое тело, я обратила внимание на то, что кожа однозначно стала светлее. Если раньше она была насыщенного темно-зеленого оттенка, то сейчас цветом напоминала газонную траву. Кроме того, общая бугристость, так сказать, сглаживалась. Хорошо бы дальше моя кожа менялась и выглядела более эстетично.
Кстати, никакого недомогания не было, возможно, не вода виновата в моем плохом самочувствии. Подумав, я набрала в опустевшую флягу воды, все равно другого варианта тут нет. День клонился к вечеру. Я помыла мелкую картошку и рискнула попробовать ее. Вкус был похож на смесь яблока и моркови с сахаром. Естественно, мой перекус как-то быстро закончился, но чувства насыщения не было, наоборот, есть захотелось еще больше.
Пока в рюкзачке есть еда, надо уходить из долины. Вопрос куда не стоял — тут только один путь — к ущелью. Похоже, мне предстоит двигаться по горному району, жаль, что те штыри, что я вбила и заклинила, не вытащишь. Точно! Можно влезть на чердак и попробовать выковырять еще штырей!
Ноги гудели от нагрузки, но покой нам только снится. Я снова возвратилась в храм, залезла на чердак и наковыряла еще два загнутых штыря.
— Нарекаю вас альпинистскими крюками! — торжественно изрекла я.
Есть хотелось неимоверно, но вся еда находилась в рюкзачке, а рюкзачок в пещерке.
Спуститься сейчас не составило бы труда, но вот сил выбраться, да еще и с рюкзаком, у меня не было. Кроме того, местное солнце уже пряталось за скалы, прощально посверкивая лучиками из-за вершин гор. Все же придется и эту ночь спать на камнях в пещерке. Хотя в храме есть кровати, но зато там нет еды. А вот завтра предстоит выбираться из пещеры, но уже с рюкзачком. Только мысль об этом вызывала боль в ногах, руках и пальцах. В горах каждый грамм на себе чувствуется.
И тут мне пришла в голову мысль, которая по-хорошему должна была прийти тогда, когда я нашла второй кусок веревки. Зачем таскать на себе рюкзак, если его можно вытащить позже? Обрадованная решением я привязала вторую веревку к руке статуи. Конец веревки болтался как раз недалеко от пещеры. Выловить его и привязать рюкзак, не составит проблемы. Завтра я тем же путем выберусь из пещеры, подойду к статуе и вытащу привязанный рюкзак. Я едва не запрыгала от счастья: ползать по скале с рюкзаком не придется! Конечно, и самой выбраться из пещеры проблематично, но второй раз по маршруту идти легче. Надеюсь, завтра мои мышцы достаточно отдохнут, чтобы второй раз совершить подвиг по вылезанию из пещеры. Эх, мне бы мое тренированное тело, а не это недоразумение. Хотя, наверное, постепенно мышцы нарастут.
Я аккуратно спустилась, так же как и в первый раз. Потом поймала конец веревки, на которой планировала вытащить рюкзачок, завязала парочку узелков и заклинила в небольшой трещинке возле пещеры — нечего веревке болтаться всю ночь.
К тому времени почти стемнело, поэтому ужинала я в полной темноте, размышляя о своей судьбе. Что я тут делаю? Зачем и какую душу вызывали «красноармейцы»? Как там? Кокон Анотлии. Кокон — это, наверное, тело. А кто такая Анотлия? Видно этот жрец-убийца что-то намудрил, и вместо этой Анотлии призвалась я.