Спасатели едва успели вытащить из воды литовку, которая была велика телом, ее заволокли на палубу. Она была без сознания. Спасатели профессионально с ней обошлись, очистили легкие от воды, она быстро ожила.
Мы возвращались.
Все молчали. Только звук мотора. Мы с Мариной сидели рядом с рулевым, который был угрюм, иногда кидал на нас осуждающие взгляды. Марина всю дорогу смотрела за борт, ни разу не обернулась. Первая пошла к выходу, оставив меня в хвосте очереди. Ко мне подошел муж пострадавшей литовки, потянул за локоть:
— Товарищ, — так и сказал, — вы извините, конечно, но ваша жена идиотка, она больная? Я это сразу понял, когда она к нам прилипла. Что вам было нужно? Знакомых в Шенгенской зоне?..
Мне не хотелось ни о чем думать, тем более говорить, но Шенгенская зона!.. Я почувствовал, что у меня изменилась мимика, поплыли лицевые мускулы.
— Да, она больна. Извините.
— Ах, вам смешно? — разочарованно протянул литовец и обиженно отпрянул.
— Нет! — я потер лицо ладонями. — Это нервное. Мы с ней семья идиотов.
Happy new year
Встреча Нового года без снега — эка невидаль. На просторах России всё возможно. Но чтобы жара, и у ног теплое море? Чтобы позагорать и даже (если вы прибыли два-три дня назад) — сгореть, днем, на горячем лежаке, а вечером — ресторан, разукрашенный гирляндами, облагороженный артистами, с плакатами «С Новым годом», «Happy New Year» и прочими привычными благоглупостями.
В данный момент большинство отдыхающих — русские. Но для Большого шефа, как его называет персонал отеля, это не имеет значения — вот бы он ради этого изучал язык дикарей. Его язык — для людей, то есть английский.
Big chief — действительно большой смуглый человек лет шестидесяти, крупные черты лица, руки как грабли, в классическом европейском костюме, при галстуке. Громко рокочет в микрофон:
— Ladies and gentlemen! May the New Year come with all…
Далее следует бодрый спич, который мне, как и Марине, уже трудно воспринимать — наш инглиш слаб. Мудрый Иосиф, сидящий с нами за одним столом, вполголоса переводит:
— Позвольте Новому Году прийти со всем, что есть в жизни — счастьем, радостью, успехом, процветанием, счастливого Нового Года!
Дальше — обыкновенная русская пьянка, как в заурядном кабаке, под знакомую музыку (вперемежку — русские и англоязычные хиты), если бы не экзотика в виде местных жителей, наряженных в настоящую арабскую одежду — длинные балахоны, чалмы. Задействован весь персонал отеля. Максимка стоит скромно у стола с напитками, одетый, насколько мне известно, в галабею — просторную белую рубаху до пят, на голове платок-куфия. Он наполняет бокалы и рюмки, иногда помахивает кому-нибудь своей черной ладошкой.
Захмелев после бренди, я стал искать нашего великого целителя, покорителя всех дамских сердец, великого воина, героя, «победителя» израильтян всея Синая — Шера. Я представлял его одетого в нелепую для него местную одежду — чего не сделаешь ради того, чтобы угодить начальству, дающему тебе разрешение практиковать на его территории, чтобы ты мог зарабатывать свои фунты и отвозить их прожорливому семейству. Конечно, я сейчас найду его, мы вместе с Мариной подойдем к нему и пошутим-пошутим, конечно, пошутим. А он будет улыбаться, как нищий угодливый сын пустыни, наконец в своем истинном образе, а не в подобии европейца, до которого ему…
Я действительно, скоро нашел Шера.
Смуглый эскулап, к моему разочарованию, одетый в черный костюм, при галстуке, в пику скоморошным соотечественникам, скрестив руки на груди, стоял в уголке, под сенью пальмы, и как-то, мне показалось, снисходительно смотрел на весь наш селебрейт, на услужливость соплеменников, на разгул и беспутство русских, на поглупевшие лица пьяных мужчин, на откровенные лица женщин, ставших развратными в движениях, в мимике, в возгласах.
Оказывается, столик Большого шефа рядом с нашим. С ним — моложавая женщина восточного облика, крашеная под рыжую, явно не жена. Ее восточность не такая, как у арабок, встреченных здесь. Черты более тонкие, кожа почти белая. Мне она почему-то показалась турчанкой (возможно, потому или «для того чтобы» как-то выделить ее необычность).
— Она семитка? — спросил я у Иосифа.
— Не уверен, — ответил Иосиф после некоторого раздумья. Но ведь… если задаться подобным вопросом относительно вашей красавицы… — он улыбнулся Марине, — тоже трудно ответить однозначно.
— Я вижу, она вам обоим понравилась, — ревниво проворковала Марина. — Я не удивлюсь, если вы ее сейчас окрестите фараоншей. Ах, ненадежные мужчины, все вы одинаковы!