Качнув плечами и хмыкнув, она отвернулась.
Странным показалось, что Биг чиф и его рыжая лахудра, которую мы Иосифом должны были «окрестить» фараоншей, курили как проклятые: то и дело щелкала зажигалка, дымились сигареты, вдыхался дым, потом гасилась сигарета, и через минут пять все повторялось. Как в прошлом курящий, я понимал, что так коптить и получать от этого удовольствие, невозможно. Возможно только мучение. Но, вероятно, такое мучение было чем-то необходимым в этой своеобразной, несколько суетливой игре. Суетливость проступала в излишней эмоциональности — в реакциях на выступления артистов, трудившихся вовсю, на пьяные тосты русских, то и дело выходивших к микрофону, да и просто на танцы, в которых, где в соло, где в группах, зажигали дочери и сыновья русских лесов и полей. Big chief то и дело вскидывал большие руки над головой и, демонстрируя своей соседке силу и темперамент, хлопал в огромные ладоши. Заметно было, что вся эта показная удаль давалась пожилому человеку с трудом, он уставал, тяжело дышал, потел, и опять тянулся к пачке сигарет и щелкал зажигалкой (в эти секунды он отдыхал). Лахудра старалась не отставать, умудрялась извиваться на стуле, аплодируя и выдавая мимические обоймы. Спиртного на их столе не было — не могло быть по всем нормам морали, так же как нельзя было увидеть употребляющего спиртное любого из находящихся здесь арабов. Но — дань европейству! — рядом со столиком Биг чифа стоял бутафорский атрибут — постамент с ведром, якобы со льдом, из которого торчал макет роскошной бутылки, похожей на «Советское шампанское».
«В номере оторвутся!» — сказал проницательный Иосиф, там, где не нужно обладать особой проницательностью. Все читалось сию минуту и угадывалось наперед.
Я слишком внимательно смотрю на Фараоншу (пусть так и будет), у меня есть такое дурацкое свойство — мой гипноз почти всегда имеет результат, объект моего внимания начинает чувствовать взгляд и… Наши глаза встретились: видно, что «турчанка» испытала легкое потрясение. Она сейчас строит из себя европейку, так улыбнись же, политкорректная, общечеловечная, равноправная и демократичная. Но нет — опускает глаза, африканская, азиатская рабыня, отворачивается всем телом к сцене, к спутнику Биг-чифу, с которым сегодня ночью предстоит наверстать, и так далее.
Оборачиваюсь и я; теперь вижу, что мои спутники, Марина и Иосиф о чем-то оживленно беседуют, покручивая в пальцах незажженные сигаретки.
Болтайте, мое же внимание сцене — всего лишь небольшому пятачку в центре зала, но посмотреть есть на что.
Вначале на сцене выделывался гомосексуального вида молодой человек, неутомимо крутясь, размахивая без устали тяжелой юбкой с какими-то побрякушками — минута за минутой, голова завалилась набок, казалось, вот сейчас силы покинут бедного паяца, ритмическая однообразная музыка, всем стало в конце концов жалко гомика, хотелось крикнуть «стоп!» Но вот, когда казалось, что молодой педрилка сейчас рухнет, вдруг юбка его зажглась — заработало динамо! — и зал взорвался благодарно. И еще несколько долгих минут сверкал вращающийся генератор. И я некстати вспомнил Сергея, и сделался хмур и зол.
Потом выходила смуглая толстушка в короткой юбке, обнаженность живота и ног имитировалось упругой облегающей тканью телесного цвета, она даже прошлась осторожно по столам, ничего не уронив и не расплескав, к восторгу мужчин и к неудовольствию женщин (кислые лица, переглядывания, вялые замедленные аплодисменты).
К микрофонам выходили пьяные мужчины и женщины, и поздравляли, и желали.
И вот «It`s time!» Пора! Невидимые куранты бьют «по Москве» наступление Нового года, светлым дождем сверху падает «Happy new year» от сказочной «Абба», душа парит, хочется плакать — это одна из песен студенчества, наряду с несколькими синглами «Битлов» и «Бони М», которые я когда-то знал наизусть и худо-бедно понимал по собственному переводу хилого, «на троечку», английского.
Этого момента ждал Биг-чиф и его великолепная Лахудра, то есть Фараонша, — они уже танцуют и напевают, вторят «Аббе», это видно по движению губ. Но их взгляды фальшивы. Наверное, каждый из них вспоминает свой, тот самый Happy new year, когда были молоды, с тем самым и той самой. Они кружат в центре зала, это их коронный выход, Биг-чиф старается изо всех своих уставших сил.
Подхватываемся и мы с Мариной, и мне кажется, что и я фальшив, и она фальшива, потому что нет у нас общего Happy new year, и этот — экзотически-вымученный, не наш.
Потом еще полчаса пьяных разговоров и пьяных же танцев.
Затем на сцену вышла тонкая смуглая красавица… Это, кажется, что-то интересненькое.
Ба, да это же подруга Биг-чифа, Лахудра-турчанка, Фараонша!